Свадьба лучшего друга. Детектив.

Глава 1

-Как хочешь, но тут все страшно дорого, - сказала Лидия Михайловна, и Нюша почувствовала, что ее дочернее смирение иссякаетМаменька заявилась в восемь часов утра, собственноручно сварила какао, высыпав туда всю сахарницу, и начала трещать о каком-то магазине «где-то тут совсем недалеко», где торгуют чудесной мебелью из натурального ДСП. Нюша, будучи бутафором, прекрасно знала, что такое ДСП, а, работая в театре, вставать рано не привыкла, поэтому с утра была страшно зла.
Во-первых, ее лишили любимого зеленого чая и заставили пить отвратительную бурду с пенкой, от которой, к тому же полнеют, а во-вторых, не далее, как вчера, после двух часов препирательств по телефону, мама сказала: «черт с тобой, ИКЕА, так ИКЕА», - а сегодня – снова здорово!
Прения продолжались до полудня. За это время мама успела сварить украинский борщ, вычесать кота, рассказать все мосховские сплетни и восемь раз завести с Нюшей разговор о замужестве. Тем не менее, Нюше удалось направить энергию Лидии Михайловны в нужное русло. Она избрала тактику малого ребенка. На каждую мамину реплику она отвечала: «Хочу в ИКЕЮ, пойдем в ИКЕЮ», и к полудню мама сдалась.
Около двух часов дня обессиленные Нюша и Лидия Михайловна восседали в икейском ресторане за столиком для курящих (где вы видели некурящих художников?), пили кофе и вновь препирались.
-Ну где же дорого?.. – ныла Нюша.
-А что, дешево?- медицинская каталка за 17 тысяч! – возмущалась Лидия Михайловна, имея в виду раздвижной диван на колесах.
-Что бы ты понимала в дизайне! – отвечала Нюша.
-Ага, дизайн! – не сдавалась Лидия Михайловна. – Булыжник в виде буквы «Х», таким дизайном убить можно!
-Мамочка, миленькая, я ведь не за булыжником пришла, - возражала Нюша. – Мне нужна кухонная мебель.
Кухонная мебель была Нюшиной давней мечтой. Впрочем, не только кухонная. Последние два года Нюша посвятила ремонту квартиры. Делала она его по-умненькому и первым делом вынесла из квартиры весь хлам. После этого выяснилось, что книг, посуды, и прочих мелких предметов в доме как-то слишком много, а оставшейся мебелью можно обставить разве что туристическую палатку. Самопальный верстак служил ей также кухонным, обеденным и письменным столом, а лучшим предметом обстановки был ортопедический матрас, купленный где-то по сходной цене. Имелся в доме также полосатый ватный матрас, на который в случае чего можно было уложить припозднившегося гостя. Впрочем, гости в этот разор заглядывали редко, а матрас облюбовал кот, чему Нюша была несказанно рада, поскольку восьмикилограммовое белое персидское чудовище, наконец, убралось с ее подушки.
Несмотря на аскетическую обстановку своей квартиры, комфорт Нюша любила, поэтому ИКЕА, до отказа набитая удобной мебелью по приемлемым ценам казалась ей филиалом рая на земле. Мама, напротив, была настроена крайне критически. Всякие остроумные приспособления она называла «фиговинами» и то и дело повторяла: «Ах, как дорого!». Ей не нравилось решительно все. Поэтому, когда за соседним столом какой-то парень с пафосом воскликнул: «Лучший кофе на дороге!», мама пробурчала на полресторана: «Отхлебнешь - протянешь ноги…»
За соседним столом поперхнулись. Нюша сделала маме страшные глаза и обернулась, чтобы извиниться, но парни уже углубились в свой разговор. Нюша посмотрела на них с завистью, потому что средней упитанности херувим в стального цвета рубашке утверждал, что «пятьсот – это нормально», а рыженький и субтильный паренек в майке французской сборной с надписью «Зидан» во всю спину и бейсболке отвечал: «Ну, в общем, да…»
Нюша позавидовала такому единодушию белой завистью: вот если бы мама была так же покладиста!
Впрочем, она-то собиралась потратить не пятьсот рублей, а сильно больше. Поэтому она решительно погасила сигарету и предложила маме «еще раз пройти выставку, чтобы все как следует рассмотреть.
-А тебе, мама, - добавила Нюша, - даю партийное задание: собирай все бумажки.
-Какие бумажки?! – не поняла мама.
-ну, рекламки, ценники и прейскуранты – все, что найдешь…
«Может, хоть это ее немного отвлечет», - подумала Нюша.
Следующие три часа она упоенно шлепала дверцами шкафов и прыгала на пружинных матрасах под аккомпанемент маминых причитаний, что, мол, она испортит всю ИКЕЮ и никогда не расплатится. Причитания утомляли, поэтому Нюша от души позавидовала давешнему Зидану, который с комфортом лежал на пузе на широченной кровати в полнейшем одиночестве. Хитрый парень явно решил устроить тихий час и спрятался за стального монстра в занавесочках, значившегося в ценнике как компьютерный стол. Наружу торчало примерно три четверти парня, тогда как голова и плечи скрывались за драпировкой. Нюша завистливо вздохнула и перешла к следующему павильону. Впрочем, там не было ничего интересного. Белобрысый дядька в синем комбинезоне и желтой рубашке сосредоточенно дрелил перегородку, отделявшую его от «Зидана».
«Дурак, испортил сиесту», - мысленно обругала она дядьку.
Дальше начались кухни. Позабыв и про «Зидана», и про дядьку, она ухватила бумажный сантиметр и с безумными глазами стала снимать со столов и шкафов такие размеры, о необходимости которых ее создатель скорее всего не подозревал, а знает только тот, кто пробовал разместить кухонный гарнитур на пяти квадратных метрах.
Все измерив и записав, она совсем было собралась задать несколько важных вопросов кому-нибудь из персонала, но все милые люди в желтых рубашках почему-то отмахивались и убегали куда-то в одну сторону. Впрочем, посетители бежали туда же, игнорируя стрелочки.
-Нюша, что происходит? – строго спросила Лидия Михайловна.
-Разве я похожа на пророка? – огрызнулась Нюша.
-Наверняка случился пожар, и все эвакуируются, - сказала мама.
-Откуда я знаю? Пойдем, посмотрим, - ответила Нюша. – И вообще, откуда такой негатив? Может, там презентация или что-нибудь еще, не менее потрясающее. Однако ничего потрясающего они не увидели. Виновником суматохи оказался «Зидан»
«Что-то он мне сегодня часто попадается…» - подумала Нюша.
Тихо, без скандала он по-прежнему лежал на кровати, только теперь уже лицом кверху, судя по положению ног. Кроме ног ничего не было видно, поскольку вокруг столпились озадаченные желторубашечники, время от времени вяло предлагавшие публике расходиться. Одна из желторубашечных девушек истерически рыдала. Среди желтых рубашек затесалась одна голубая – молоденький милиционер, растерянный не меньше сотрудников магазина.
С каждой минутой публика все более плотным кольцом окружала павильон. Лидия Михайловна, работая локтями и таща за собой Нюшу, вскоре оказалась в первых рядах.
По мере продвижения к эпицентру Нюша выслушала много версий происходящего. Говорили, что задержали вора, утверждали, что парень пьян, кто-то возмущался: «Здесь, оказывается, спать нельзя! А говорили: делай, что хочешь!», а одна одышливая старушка причитала, что мальчику просто негде жить, и он зашел погреться.
Прорвавшись в первый ряд, Лидия Михайловна постучала в спину милиционеру и воинственно поинтересовалась:
-И что же натворил этот парень?
-Умер, - довольно неприветливо отозвался сотрудник правоохранительных органов.
-Как умер?! – ошарашено спросила Нюша.
-Совсем умер! – огрызнулся милиционер. – Мешаете работать, - добавил он и вернулся к созерцанию трупа.
«Расходитесь! Милиция!» - раздалось сзади. Желтая стена заколыхалась, и в просвете между спинами Нюша таки увидела потрясающее. В майке французской сборной и в обществе булыжника в виде буквы «Х» на кровати, очень белый и очень серьезный, возлежал Борис Бельский собственной неотразимой персоной.

Бельского Нюша знала прекрасно. Он подвизался в ее театре в амплуа героя-любовника. Актером был скверным, страдал звездной болезнью в последней стадии, но хорош был, как картинка, - этакая рыжая бестия. Его обожали поголовно все женщины театра, не говоря уж о поклонницах, которые забрасывали его цветами и рвались за кулисы. Он обладал даром очаровывать людей. Даже режиссер, которого регулярно перекашивало при виде Бельского на сцене, в приватной обстановке всегда отзывался о нем наилучшим образом и неизменно давал ему главные роли.
Разглядывая тело, Нюша гадала, почему Борис так странно одет и как вообще он здесь оказался.
Нюша была знакома с Бельским достаточно давно, чтобы изучить его привычки – до сегодняшнего дня она ни разу не видела его одетым в дурацкие тинейджерские штаны, у которых задница помещалась там, где у нормальных людей бывают колени, не носил он ни маек-расписух, ни бейсболок. Проживал Бельский в роскошном доме сталинской постройки, расположенном в начале Волоколамского шоссе, под крылышком у дяди-антиквара, чья огромная квартира была до отказа набита старинной мебелью и всякими изящными излишествами. Так что в ИКЕЕ Борису делать было нечего.

От размышлений Нюшу оторвало явление нового персонажа. Им оказался щупленький подросток в запиленной косухе и застиранной майке с надписью «Ария», которая доходила ему до колен. Оттеснив от трупа желторубашечников, он воздел к потолку красную корочку и проревел:
-Капитан Утюгов! Всем оставаться на своих местах!
Оставаться на своих местах никому не улыбалось, поэтому толпа начала помаленьку редеть. Осталось десятка два любопытных, Нюша с мамой в их числе.
Между тем к Утюгову вразвалочку подошел белобрысый верзила в драных джинсах, милицейской форменной рубашке и портупее, которую он, судя по всему, носил вместо жилета, тогда как само табельное оружие было небрежно засунуто в задний карман штанов. Маленький Утюгов покачался на стоптанных каблуках казаков и осведомился:
-Чё скажешь, Серега?
-Труп.
-По-моему, убийство.
-Ну?..
-Преднамеренное.
-Ага.
-А вот орудие, - Утюгов указал на булыжник.
-Ну да. Понятых бы надо… - Серега флегматично закурил.
Утюгов осмотрелся.
-Так, а почему так много народу? Почему не оцепили место происшествия? – накинулся он на молоденького ментика.
-Мы, товарищ капитан, оцепили… - он неопределенно махнул в сторону желтых рубашек.
-Дол… Что вы оцепили?!!! – прошипел Утюгов.
-Место происшествия…
-Какое место!!! – застонал капитан.
-Кровать… - ответил несчастный мент.
Утюгов выругался. Здоровенный Серега ткнул его в бок со словами:
-Да ладно, Ром, понятые-то нужны, ну или, там, свидетели…
-Я…Мы хотим быть понятыми, ринулась вперед Лидия Михайловна, таща за собой Нюшу.
-Бардак… - прошептал Утюгов.
-Граждане, которые не понятые, - возвысил голос Серега. – Попрошу на выход!
-А вы, девушка… - обратился Утюгов к заплаканной продавщице, - как я понимаю, труп обнаружили? – та энергично закивала. – Вы останьтесь.
Вы трогали тело? – строго спросил у людей в желтом проницательный Утюгов.
«Боже мой! – подумала Нюша, - был человек – теперь тело… Убийство… И кому понадобилось его убивать? Бедный Борис! А Артур Эдуардович ничего не знает!!!» - и она начала шарить в своей необъятной сумке в поисках мобильного телефона, чтобы позвонить дяде Бельского.

С Артуром Эдуардовичем Нюша была знакома давно, однако о том, что он Борису приходится дядей, узнала только месяц назад. Незадолго до этого Борис подошел к ней в театральной курилке и спросил, не могла ли бы она сделать ему трость для какой-то халтуры. На Нюшин взгляд, это была не трость, а целый посох – толщиной сантиметра четыре, со съемной резной рукояткой, инкрустированная металлическими пластинами!!! Он попросил рассверлить трость на четверть сверху и, лучезарно улыбаясь, объяснил, что будет заливать туда горячительные напитки. На Нюшин вопрос, почему бы тогда не сделать трость из трубки, он со смехом ответил, что ему будет много. Мало того, он хотел еще максимально утяжелить съемную резную рукоятку – для убедительности движения, как он сказал. Он хотел трость как можно скорее, и чтоб выглядела она как можно натуральнее. Прикинув реальную стоимость всех этих причуд, и добавив за срочность, Нюша запросила семьсот долларов. К ее удивлению, Бельский сказал: «Идет». Извинившись за отсутствие визиток, он нацарапал ей свой телефон на листочке в клеточку, подписался «Боря» и, чмокнув ее в щечку, упорхнул со словами: «Жду звонка».
Работая стахановскими темпами, Нюша за неделю изготовила требуемое и позвонила Бельскому.
-Нюша, прости! – затрещал в трубку Борис. – Я ужасно занят, ты не могла бы закинуть трость ко мне домой? Отдай ее моему дяде, рассчитаемся позднее.
Оказалось, что он живет совсем рядом, и Нюша согласилась.
Каково же было ее удивление, когда открывший дверь мужчина лет 45 вдруг завопил:
-Петрова!!! Какая встреча!

Артур Эдуардович Рыбин, а именно так звали дядю Бориса, лет десять назад преподавал историю искусств в Строгановке, где училась Нюша. Преподавателем он был великолепным, на его лекциях никто даже не вязал и не спал. Студенты, а особенно, студентки обожали его: он прекрасно знал свой предмет, был весьма привлекателен внешне и крайне галантен.
Два последних качества он сохранил, а роскошная обстановка квартиры явствовала, что Рыбин сменил род занятий и больше не перебивается на преподавательскую зарплату.
В гостях у Рыбина Нюша провела целый вечер. Хозяин на радостях собрал «маленькое угощение», увенчавшееся «скромной бутылочкой «Божоле»». Мило болтая, они успели перемыть кости всем общим знакомым и поделиться собственными обстоятельствами. Как выяснилось, Артур Эдуардович уже несколько лет является владельцем небольшого, но преуспевающего антикварного магазина и наконец занимается любимым делом за достойное вознаграждение.
В завершение вечера он насовал Нюше полные карманы визиток, умоляя «не забывать старого учителя».

«Вот так не забыла…» - подумала Нюша, набирая номер мобильного.
-Да, - сразу отозвался Рыбин.
-Артур Эдуардович… - смешалась Нюша. – Это Инна Петрова…
-Простите, голубушка, я занят, - перебил ее Рыбин.
-Это очень важно! Тут в ИКЕЕ, - затараторила Нюша.
-Что в ИКЕЕ? – насторожился он.
-Уж не знаю, как вам и сказать…
-Уж скажите как-нибудь! – Рыбин был непривычно резок.
-О, Господи… Видите ли, Борис…
-Что Борис?
-Борис умер, - набралась храбрости Нюша.
-Где?!
-В ИКЕЕ, на кровати, тут еще стол дурацкий, с занавесочками… - понесла Нюша околесицу.
-Сейчас буду, - прервал ее Рыбин и отключился.
«Сейчас будет! – думала Нюша, запихивая мобильный в сумку. – Сейчас – это когда? С Сокола еще доехать надо…»
-Эй, понятая, кому звоним? – окликнул ее Утюгов и, засунув руки в карманы грязных джинсов, начал приближаться. С каждым его шагом Нюше делалось все яснее, что это не талантливый мальчик, а засидевшийся в подростках дядька лет тридцати пяти. Несмотря на маленький рост, угрожающий вид он принимать умел. Он свирепо посмотрел на нее снизу вверх и повторил свой вопрос:
-Кому звоним, понятая?
-Дяде… - пискнула Нюша.
-Детский сад!.. – судя по всему, Утюгов был склонен к риторическим восклицаниям.
-Его дяде, - Нюша указала на кровать.
Так вы знакомы с потерпевшим? – оживился Серега.
-Да. Была.
-Оч’хорошо!.. - заключил Утюгов.
Среагировать на хамство Нюша не успела – ее внимание привлекла суматоха на дальнем плане. Сквозь милицейский заслон ломился Рыбин.
«Как-то быстро…», - мелькнуло у Нюши. Додумать не успела.
-Гражданин, вы куда?! – взревел над ухом Утюгов, устремляясь к нарушителю.
-Это дядя!.. – ринулась за ним Нюша.
-Ага, вы – родственник потерпевшего, – сразу взял быка за рога капитан.
-Надеюсь, что нет, - сухо бросил Рыбин, смерив взглядом Утюгова, чья голова едва доходила ему до плеча.
Прошествовав мимо онемевшего капитана, Рыбин подошел к кровати и остановился.
-Ну, че? – участливо спросил Серега.
-Действительно, Борис, - помолчав, ответил Артур Эдуардович.
-Так, - глубокомысленно заключил Утюгов.
– Значит, потерпевший, - достал блокнот Серега, - Борис…
-Бельский, - пришла на помощь Нюша.
-А отчество у него было? – спросил дотошный Утюгов.
-Михайлович, - ответил Рыбин хриплым голосом, - а фамилия – Белизон, прибавил он тихо.
-Что за херня! – удивился Серега.
-Так Бельский или Белизон, - раздраженно поинтересовался Утюгов.
-И то, и другое, - сказал Рыбин.
-Как это? – искренне заинтересовался Серега.
-Видите ли, Бельский – это сценический псевдоним, Борис был артистом.
А, - отозвался Утюгов. – Понятно.
-Ничего вам не понятно!!! - Взорвался вдруг Рыбин.
-Гражданин, вы бы присели, - порекомендовал заботливый Серега.
«И то верно», - подумала Нюша – Рыбин был не многим румянее Бориса. Артур Эдуардович замолчал и сел в какое-то кресло, сцепив руки замком. Нюше очень хотелось его утешить, но она не посмела.
Между тем Утюгова распирала жажда деятельности:
-Я что-то не понял, где спецы?! Где Пашка, где Вован? Кто труп будет описывать?!
-Ну, ты, Роман Владимирович, юморист, - отозвался один из оперов, до сих пор беседовавший с потным молодым человеком в сером костюме с бэйджем на груди, вероятно, менеджером. – Может, ты не по Ленинградке сюда ехал? Пробки не заметил?
-А что такое?
-Ну, ты даешь!
-А что случилось? – встряла Лидия Михайловна.
-А… Чудила какой-то на мерине на въезде на МКАД аккурат в опору эстакады въехал. Водитель всмятку, мерс пылает. В-общем, Рома, у них там неприятно.

Криминалисты подоспели через полчаса. Покосясь на беснующегося Утюгова, они приступили к работе.
-Вован, чего там, на МКАДе? – поинтересовался Серега.
-А что там может быть? – меланхолично отозвался толстяк с фотоаппаратом. – Жмур жареный, мерин шестисотый. Капот всмятку, в багажнике арсенал…
-Ночь в Крыму, все в дыму! – подключился судебный медик с хвостиком. – Ну, и наше доблестное ГИБДД!
Серега понимающе кивнул и возгласил:
-Поздравим УВД «Химки»! Шикарный висяк!
-Присоединяюсь, - сказал толстяк, щелкая затвором.
-«Уголовное дело на облаках…» - жизнерадостно замурлыкал судебный медик свою версию песни «Крематория».

К половине восьмого труп Бориса, упакованный в черный мешок, был погружен в санитарную машину. Когда Лидия Михайловна и Нюша подписали протоколы и энергичный Утюгов удалился восвояси, измученные участники тягостного мероприятия начали разбредаться. Артур Эдуардович предложил Нюше и Лидии Михайловне подвезти их.
Недалеко от рыбинского «Рено», рядом с оранжевым жигуленком стояли спецы. Судебный медик, почесывая спину, громко говорил по мобильному:
-Але, трупарня? Выслали парня! – судя по всему, он был балагуром. – Ага… да… Не, не жареный. Белый такой, ну, чисто жених! От чего помер? А хрен его знает, от чего помер! Распотрошишь, разберешься. Ну, давай, приятной ночи, некрофил!
Нюша быстро взглянула на Рыбина. Он был бледен, как мертвец, и близок к тому, чтобы придушить хвостатого болтуна на месте. Он с силой захлопнул заднюю дверь за Лидией Михайловной и подошел к Нюше.
-Прошу, - сказал он не своим голосом.
Нюша внимательно посмотрела на своего учителя. Таким она его никогда еще не видела. Рыбин перегорел. Он был вне себя от ярости, но к решительным действиям уже не способен. Он покрылся испариной, у него дрожали руки – казалось, что еще немного, и его хватит удар.
-Давайте, лучше я поведу, - веско сказала Нюша.
Рыбин молча кивнул и отдал ей ключи.

Дорогой притихшая было Лидия Михайловна решила проявить заботу об обмякшем на пассажирском месте Рыбине. Просунув голову между передними сиденьями, она участливо спросила:
-Сердце, да?
Рыбин не ответил.
Нюша волком посмотрела на маму в зеркало заднего вида. Мамочка ее взгляда попросту не заметила и разливалась соловьем:
-Сердце – это серьезно! Вот у моего старшего кота был сердечный кашель. Ему выписали сульфокамфокаин – как рукой сняло! Подкожно, в холку, кубик на килограмм… Или полкубика… Вы сколько весите?
-Артур Эдуардович, - перебила Нюша маму, - вы не против, если я на минутку остановлюсь на «Речном вокзале»? Маме надо домой.
Рыбин рассеянно кивнул.
Выходя из машины, Лидия Михайловна спросила у Рыбина:
-У вас есть тонометр? Нужно померить давление, а то…
Но конца фразы они не услышали – Нюша ударила по газам.

Глава 2

Домой Нюша вернулась поздно. Но, поднявшись к себе на второй этаж, она поняла, что еще не вечер. На лестнице сидел Витек.С Витьком Нюша познакомилась двенадцать лет тому назад, когда со свеженьким аттестатом пришла поступать в Строгановку.
Тогда Витек поразил ее юное воображение. У него были чудесные голубые глаза и длинные черные волосы, а, кроме того, он был так талантлив, подавал такие надежды, так красиво говорил об искусстве и своем месте в нем, что Нюша не устояла. Через пару месяцев она уже была женой гения. Она изменила сой первоначальный план поступать по примеру мамы на керамику, и, вслед за любимым, пошла на МДЖ. В течение всех пяти лет учебы она была его преданной скво. Она делала за него чертежи, натягивала ему холсты, оставляя мужу время для творчества.
Родители Витька, работавшие в бедной африканской стране, где ничего нет, кроме алмазов, всю жизнь пичкали сыночку сырым и вареным. Теперь они очень обрадовались его удачной женитьбе. Мама гения была очень довольна, что за ее мальчиком кто-то присматривает. Таким образом, Нюша, верная долгу хорошей жены, все свободное от учебы время посвящала стирке и уборке. Кроме того, зачастую она должна была кормить ораву пьяных гениев, крикливо решавших судьбу мирового искусства. Эти гении собирались не где-нибудь, а именно, у Витька, обладателя огромной квартиры совсем рядом с институтом. Многие живали у них неделями.
Витька такая семейная жизнь вполне устраивала. Он ходил на этюды с портвейном, обдумывал будущие шедевры, шатался по вернисажам, и вообще, жил духовной жизнью в свое удовольствие.
Ничего удивительного, что к пятому курсу сей гениальный светоч не вызывал у нее ничего, кроме раздражения. Во время развода она мотивировала свое нежелание продолжать семейную жизнь тем, что ее муж -«пидорас». Она так и заявила судье, имея в виду отнюдь не сексуальную ориентацию. Впрочем, Витек сам виноват. Каждый раз, страдая с похмелья, он патетически восклицал: «Я – педераст!» - и бросал пить навеки.
С тех пор «пидорас», как произносила Нюша, стало ее излюбленным ругательством. На ее взгляд, это слово особенно емко характеризовало все пороки мужской половины человечества.
Эмансипировавшись от мужа, Нюша переехала в однокомнатную квартиру с окнами на Ленинградский парк, где прежде жила ее бабушка. Витек остался единственным обитателем немаленьких и довольно запущенных апартаментов, расположенных, кстати, в том же доме, где несколькими годами позже поселился Рыбин.
На дворе стоял 1993 год. Два свежеиспеченных живописца монументалиста были ОЧЕНЬ нужны зарождающейся российской демократии. Так нужны, что Нюша, не нашла ничего лучше, как устроиться в больницу санитаркой. Выдержав на медицинской стезе пару месяцев и приобретя стойкое отвращение к больным, больницам и болезням, она, по большому блату (и не без помощи мамы) устроилась в театр, малевать задники по квадратам. В конце концов, ввиду текучести кадров и разгула коммерции, ей удалось выбиться аж в бутафоры.
Витек, тем временем, стал профессиональным безработным, впрочем, не бедствующим, потому что субсидии из маленькой африканской страны продолжали поступать. Работы он не искал, не желая, как он говорил, разбрасываться по мелочам, - он ждал крупного заказа, достойного его таланта. Жизнь он вел прежнюю – уход Нюши сказался разве что на чистоте его жилища и разнообразии меню.
Так продолжалось до тех пор, пока Витек не получил письма из российского посольства в маленькой африканской стране. В письме сообщалось, со всеми приличествующими соболезнованиями, что родители Витька погибли во время то ли наводнения, то ли революции, сотрясшей маленькую африканскую страну, где нет ничего, кроме алмазов. Тела опознаны и похоронены на месте ввиду упомянутых выше беспорядков. К письму прилагался чек на кругленькую сумму, в качестве компенсации, положенной Витьку, как сироте.
Переживая потерю родителей Витек напился. Это продолжалось месяца два. Нюша, от души сочувствовавшая горю бывшего мужа, даже собиралась лечить его от алкоголизма.
Впрочем, это не потребовалось. Во время одного из приступов белой горячки, Витек узрел Христа, и его осенило. Пойдя в церковь и проконсультировавшись с батюшкой, он пришел к выводу, что доселе вел жизнь неправедную, и теперь срочно нужно подумать о душе, тем более, что в результате запоя от кругленькой суммы осталась примерно половина.
Окрестившись, Витек прочно встал на путь воцерковления. С новых позиций пересмотрев прошлую жизнь, он пришел к выводу, что пришло время отринуть тщетное и стремиться к горнему. Не без помощи духовного пастыря, он признал Москву Вторым Вавилоном, а вовсе не Третьим Римом. Он решил оставить сию юдоль греха и перебраться поближе к средоточию русского православия, а именно, - к Троице-Сергиевой Лавре. Оставшихся от запоя денег хватило на то, чтобы купить скромный домик в деревне Святково, в каких-нибудь двадцати пяти минутах езды от Лавры на автобусе. Пастырь одобрил его выбор, ибо в местной церкви служил протоиерей отец Ананий Лбов, который, по словам прихожан, «зело хорошо воцерковляет».
Свою московскую квартиру он кому-то сдал. Плату, если учитывать размеры и расположение жилплощади, взимал символическую – пятьсот долларов в месяц. Благодаря этому он мог вести безбедную жизнь и вносить щедрую лепту в приходскую казну.
Он по-прежнему не работал. То есть, теперь он называл себя иконописцем, и, если раньше для работы ему требовались вдохновение, портвейн и заказ, то теперь он ждал Господнего вразумления. Но Господь вразумлял редко. Время от времени ему удавалось написать какой-нибудь богоугодный ландшафт или нечто с нимбами, благодаря чему он видел себя вторым Дионисием и смиренно ожидал признания православного мира.
Вот и сейчас Витек сидел на лестнице в обнимку со своими шедеврами, обернутыми в газету.
-Где ты ходишь! – возопил он, узрев Нюшу. – Я приехал, а тебя нет!
-Чего приехал? – угрюмо осведомилась Нюша.
-Так выставка в Богородичном Центре!
-О, Господи! – простонала Нюша, открывая дверь.
-Не поминай имя Его всуе, грешница! – строго сказал Витек, перекрестил жидкую бороденку, подтянул мятые коротковатые брючки на торчащем животе и втащил холсты вслед за Нюшей.
-Знаешь, что, я сейчас спать пойду, - сказала Нюша и закрылась в ванной, оставив онемевшего Витька в прихожей. Когда через четверть часа она шествовала в комнату с полотенцем на голове, Витек поинтересовался:
-А где буду спать я?
Не говоря ни слова, Нюша скрылась в комнате. Через пару минут она вытащила в прихожую и свалила перед Витьком в кучу полосатый матрас, собственность кота.
-Устраивайся, как хочешь, - сказала она и удалилась.

Утром Нюша проснулась от страшной вони. Пахло нитрокраской. Несчастный Хрюпсик, белый перс, жалобно чихал под дверью в комнату. Подозревая худшее, Нюша, в чем была, устремилась на кухню.
Как выяснилось, ночью на Витька снизошла благодать. Промыкавшись до часу на неудобном матрасе в компании Хрюпсика, Витек оставил надежду заснуть и задумался о Боге. Это привело к замыслу благочестивой фрески. Ведомый Десницей Господней, он нашел в прихожей банки с нитрокраской и прямо на свежевыкрашенной стене кухни запечатлел все Небесное Воинство на фоне Храма Христа Спасителя.
Опасаясь сквозняков, работал Витек при плотно закрытых окнах, так что, к утру содержание паров ацетона стало критическим, что и разбудило Нюшу.
-Ах, ты, пидорас!!! – завопила Нюша, увидев испоганенную шедевром стену. Едва не растоптав кота, она кинулась открывать окна. Испуганный Хрюпсик бросился в прихожую, где повалил на себя прислоненные к стене полотна. Оглушенный грохотом и ослепленный едкими ацетоновыми парами, Хрюпсик метнулся обратно и, с испугу не рассчитав разбега, вылетел прямо в окно.
С истошным криком Нюша, опять же, в чем была (а была она в одной майке, хоть и длинной, но явно бельевой), выбежала на улицу.
Кот, натерпевшись страху, ошалевший сидел в палисаднике прямо под окном. Оказавшись у Нюши на руках, он трагически хрюкнул своим коротким персидским носом и безвольно обвис.
Вытолкав взашей Витька, Нюша бросилась к телефону.
-Мама, Хрюпсик помирает! – заорала она в трубку.
-К Порохову! В Фили! – скомандовала мама.
Наспех одевшись и запихнув сонного Хрюпсика в переноску для средних собак (в обычную кошачью он не помещался), Нюша, переплатив бомбисту, помчалась в клинику «Мовет», что на улице Василисы Кожиной.

На улице Василисы Кожиной велись ремонтные работы, и подъехать прямо к клинике бомбист отказался, так что Нюше пришлось тяжеленного кота дворами. Когда она подошла к клинике, руки у нее были оттянуты до колен.
Уже на улице она услышала вопли маленькой и, судя по всему, очень страдающей собаки. В холле, напротив входа, привязанная к батарее, сидела дрожащая розоватая левретка и вопила, как наемная плакальщица над гробом.
-О Боже! Кузя! - раздалось из левого коридора. Блестя перекошенными очками, в холл вбежал взмыленный молодой человек Нюшиного возраста.
-Помолчи, родненькая, помолчи! – умолял он собаку, тряся каштановой шевелюрой.
Нюша подтащила Хрюпсика поближе и поинтересовалась:
-А что с ней?
-Она должна зарыться в шерсть! – загадочно пробормотал незнакомец и умчался обратно.
-Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой! – еще громче заорала собака.
«Зарыться в шерсть – что бы это значило? – думала Нюша. – Может, она замолчит? Шерсть… где бы взять шерсть?»
Ее взгляд упал на Хрюпсика. Тот спал. Не долго думая, она вытащила кота из переноски и положила его рядом с надрывающейся левреткой. Увидев такое количество шерсти, Кузя прижалась к Хрюпсику и затихла. Хрюпсик не возражал.
-Кузя!!! Она умерла!!! – раздался исполненный ужаса вопль, и взмыленный незнакомец появился вновь. Вслед за ним в холл высыпал весь персонал клиники.
-Она… зарылась в шерсть! – ошалело констатировал собаковладелец. Толпа айболитов вздохнула с облегчением.
-Спасибо, девушка! –благодарил счастливый хозяин левретки, одновременно пытаясь пристроить очки как положено. Красивые очки в тонкой оправе слушались плохо. – Вы для меня такое!.. Я для вас все, что угодно!..
-Да, ничего, ничего, - мило улыбаясь, отвечала Нюша (хозяин левретки был очень даже ничего!).
-Пожалуйста, еще минуточку! – говорил он, пятясь в коридор, - Сейчас…. Всего два шва осталось!.. – крикнул он, скрываясь в хирургическом кабинете.
От толпы ветеринаров отделился вальяжный, похожий на кота дядька с усами и бейджем «Порохов, терапевт». Остальные сотрудники начали расходиться.
-Вас-то мне и надо! – воскликнула Нюша.
-Как я понял, у вас кот, - заключил Порохов.
-Да… Мама сказала…. Куда мне его нести?
-А что с котом?
-Из окна выпал. Так куда нести-то?
Она приподняла спящего Хрюпсика. Кузя заволновалась.
-А с какого этажа? – поинтересовался эскулап, с опасением глядя на собачонку.
-Со второго… - проблеяла Нюша.
-Давайте я его здесь осмотрю, - предложил Порохов. Наклонившись над котом, он начал ощупывать животное. Кот этого даже не заметил. Он спал.
-Насколько я могу судить, кости у него целы, и вообще ему не больно. Да и этаж невысокий…. Что вас взволновало?
-Он спит, - ответила Нюша.
-А обычно? – настаивал врач.
-Тоже спит! – призналась Нюша.
-Мы, конечно, можем сделать рентген… - сказал он, с сомнением глядя на собаку. – Но, на мой взгляд, кот в порядке.
Нюша решила посмотреть на Хрюпсика повнимательнее. Сладко похрапывая, кот засучил лапами и зачмокал. Судя по всему, ему снилось что-то очень приятное.
-Не надо рентгена, - уверенно сказала Нюша. – Сколько я вам должна?
-Это я вам должен! – патетически воскликнул ветеринар.
-Почему? – удивилась Нюша такому бескорыстию.
Порохов покосился на левретку и загадочно произнес:
-Видите ли, ее друга зашивают. Два часа зашивают!
-И что?
-А она орет!
-Аа! – протянула Нюша, - тогда понятно…
В коридоре раздался цокот когтей. В холл, сопровождаемый несколькими ветеринарами и радостным очкариком, прихрамывая, вышел здоровенный бобтейл, весь обмотанный бинтами. При виде пса Кузя вскочила. Ее тонкий хвостик радостно задрожал.
-А это друг! – догадалась Нюша.
-Угу! – кивнул Порохов.
-Спасибо вам, спасибо вам, девушка! – подлетел к ней хозяин собак. – Как мне вас благодарить? Что я могу для вас сделать?
-Помогите дотащить кота до метро! – взмолилась Нюша. Руки отчаянно болели.
-Давайте, я вас домой отвезу! – сделал встречное предложение незнакомец.
О таком счастье Нюша даже не мечтала.
Парень отвязал левретку, легко подхватил корзинку с уже упакованным Хрюпсиком, и они направились к выходу.

Глава 3

Оказалось, что любезный собаковладелец ездил на «Оке»!
Заботливо устроив собак на заднем сидении, он повернулся к Нюше:
-Садитесь, пожалуйста.
Сказать было проще, чем сделать. На переднем сидении помещалась либо Нюша, либо кот.
Сперва Нюша попробовала поставить переноску и втиснуться следом. Не вышло: не поместилась не только Нюша, но и также часть переноски. Потом Нюша, усевшись на сидение, попыталась взгромоздить ящик себе на колени. Опять не вышло: он полностью загораживал правое зеркало и еще занимал половину водительского места.
Парень покачал головой и вытащил ящик из машины. Взмокшая Нюша вылезла следом.
«Кажется, придется ехать на метро!» - подумала она в отчаянье.
Но собачник еще не сдался. Он задумчиво поглядел на кота и неуверенно произнес:
-А что, если вынуть его из домика? И к собакам?.. Степа его не тронет, он вообще кошек не ест…
Немедленно осуществив свою идею, парень задумался:
-А домик мы куда денем?
И тут Нюшу осенило.
-Слушай! А давай его к крыше привяжем!
Парень вытаращил глаза и ошарашено спросил:
-А чем?
-Поводком! –Ты гений!!! – восхитился парень. – А, кстати, как тебя зовут?
-Нюша. А тебя? – преодоление условностей сильно упрощало дело.
-А я Боря, - расплылся в улыбке парень, одалживая Кузин поводок.
Через пять минут они тронулись. На заднем сидении в полной гармонии сладко спали звери. Люди устроились с меньшим комфортом: даже Нюше с ее невеликим ростом было тесновато – что уж говорить о довольно рослом Боре, который, к тому же, должен был вести машину. На крыше громоздилась кошачья переноска, закрепленная посредством продернутого через открытые окна поводка, карабин которого весело позвякивал посреди салона.
-Куда едем? – спросил Боря, вырулив из переулков.
-На Сокол, - попросила Нюша.
-И мне на Сокол! – обрадовался парень. – Ой! Значит, ты тащила сюда через весь город это чудо…. Чудесного большого кота?
-Угу, - протянула Нюша, - меня мама к Порохову отправила.
-А почему именно к Порохову?
-Ну, он считается лучшим кошкистом… кошечником… кошкологом….
-Фелинологом? – помог Боря.
-Во-во! Академик по котам!
-А! – кивнул парень.
-А ты-то сам чего сюда поехал?
-На Соколе нас уже не принимают….
-Почему?! – удивилась Нюша.
Боря сокрушенно вздохнул:
-Ну… Кузя всегда так плачет….
-А! А почему ее дома не оставить?
-Она, когда Степу не видит, всегда плачет!
И тут Нюша узнала душещипательную историю. Года два назад Боря и годовалый Степа гуляли на Ходынском поле. Как все молодые собаки, Степа был резвым и бестолковым. Во время прогулок он любил дарить Боре пластиковые бутылки, палки, дохлых крыс и прочий мусор. В тот раз он долго не мог найти на Ходынке достойного подарка любимому хозяину. Примерно полчаса Боря безрезультатно надсаживался: «Степа, Степа!»
Когда любимый хозяин сорвал голос, Степа, наконец, появился и не один. Он привел за огрызок поводка тощую, грязную, дрожащую левретку. Голая собачонка была почти щенком. Она жалобно скулила и шаталась от слабости. Боря завернул несчастное животное в собственную куртку и, прямо с Ходынки, помчался к ветеринару. Выяснилось, что у собаки воспаление легких. В течение месяца Боря со Степой выхаживали больную, причем, в основном, Степа. Боря кормил собачонку, делал уколы и уходил на работу, а Степа круглосуточно работал грелкой и облизывал свою находку.
Кузя, а именно так нарек Боря найденыша, выздоровев, оказалась очень красивой, но не слишком умной собакой. Свое дальнейшее благополучие она связывала со Степиным обществом. На мгновение теряя его из виду, она разражалась душераздирающими воплями и успокаивалась, только прижавшись к теплому Степе и зарывшись в его длинную шерсть.
Степа испытывал к своей подружке не меньшую нежность. Не желая признавать ни одну из дам своей породы, он самозабвенно бил любого пса, который, по его мнению, не так посмотрел на Кузю. Так что посещение ветеринарных клиник, всегда проходившее со скандалом, стало Бориным постоянным кошмаром.
-И тебя каждый раз выгоняют?! – ужаснулась Нюша.
-Да нет, просто после такого как-то неприлично заявляться второй раз. Я же обязан успокоить свою собаку!
-Подумаешь, неприлично! Животное не виновато, а ты имеешь право….
За разговором о правах и обязанностях они не заметили, как въехали в пробку. Пробка была небольшая, но тенденции к продвижению не проявляла.
-Странное дело, - пробормотал Боря, - эта улица всегда пустая.
Нюша не ответила. Она остекленевшими глазами смотрела вперед.
-Я, конечно, не Ассоль, но я видела что-то алое…
Странно посмотрев на нее, Боря выскочил из машины и через несколько секунд вернулся. На его лице блуждала идиотская улыбка.
-Ей Богу… Там октябрята!.. Много так… - в Бориных глазах появилось странное умиление.
Нюша, озабоченная тем, что необдуманно села в машину с психом, осторожно спросила:
-Октябрята? Какие октябрята?
-Не знаю, может, пионеры… С плакатом!
-С каким плакатом?
-«Наша цель – коммунизм!!!»
-С чего бы?
-Так сегодня же 22 апреля! – догадался Боря. – Дедушку Ленина поздравляют!
Нюша решила увидеть это собственными глазами и даже открыла дверцу, но тут, как на грех, в сумке заверещал мобильный.
Чертыхнувшись про себя, она принялась шарить по своей необъятной торбе. В конце концов, ей удалось зацепить телефон где-то на дне и выдернуть его на свет Божий. Вместе с телефоном из недр сумки выпорхнула стайка визиток и прочий мусор.
Боря бросился подбирать рассыпавшиеся бумажки, а Нюша заорала «Але!»
-Нюшенька, здравствуйте, я не помешал? – это был Рыбин.
-Нет, что вы, Артур Эдуардович, я просто телефон потеряла. Как у вас дела?
-Спасибо, хреново. Сегодня вы свободны?
-У меня выходной.
-Заходите ко мне… чай пить.
-Хорошо. Во сколько?
-Чем скорее, тем лучше.
-Договорились.
-Вот и хорошо, голубушка, жду, - сказал Рыбин и отключился.
Нюша задумчиво засунула телефон в сумку. С этой ветеринарной историей она совсем забыла о Рыбине.
-Во, блин! – громко и прочувствованно произнесла она.
Боря оторвался от разглядывания собранных им визиток.
-Что-нибудь случилось? – спросил он.
-Горе у человека, - и Нюша в двух словах поведала Боре об убийстве в ИКЕЕ, Рыбине и Бельском.
-Да, однако… - Боря протянул было Нюше ее имущество, но вдруг спохватился и вновь зашуршал визитками, бормоча себе под нос:
-Погоди, погоди… Рыбин… Племянник… Это не этот ли Рыбин? – спросил он, протягивая Нюше визитку Артура Эдуардовича.
Вдруг сзади нетерпеливо забибикали. Как оказалось, пробка уже рассосалась, можно было ехать.
-Так этот Рыбин? – вновь поинтересовался Боря, когда они тронулись.
-Да, а что?
-Ну, в общем, я его знаю, я ему эти визитки делал.
-Ты в типографии работаешь?
-Работал…. Так вот, Рыбин. На моей памяти чуть не единственный приличный человек. Ты же знаешь, любят все понты дешевые. То есть, понты-то дешевые, но стоят дорого – там, бумага мраморная, арабески разные, золотое тиснение – шикарно, одним словом.
Нюша непонимающе уставилась на Борю.
-У Артура Эдуардович все просто – белая бумага, черные буквы и безо всяких загогулин…
-Так я о чем и говорю! Просто, лаконично, и человек он очень милый. Хотя и со странностями….
-Да ладно!..
-Вот тебе и ладно! Умирать буду, не забуду, как мы эти визитки верстали! Представь, приходит дяденька, заказывает три сотни карточек: белый лен, без всяких наворотов – сердце радуется!
-А что такое белый лен? – спросила Нюша.
-Бумага такая с выделкой, как домотканый холст. И все бы хорошо, но тут он начинает краснеть, мямлить: «Голубчик, племяннику бы надо…» и прости такую тошнотворную пакость, что аж сам кривится.
-Ну, визиток Бельского я не видела. А что там было?
-Варварское великолепие! Золотой лен, готический шрифт, ирландская вязь и монограмма еще! Две буквы «Б» зеркально. Мы с ним их два часа мышкой рисовали: у нас в конторе как раз сканер накрылся…
-Круто! – восхитилась Нюша. – И как только Артур Эдуардович это допустил!
-Да мы с ним разговорились, он сам на племянника жаловался. Бельский этот уперся как баран: «Дай да подай!» Как дите малое – лишь бы блестело… Впрочем, ладно, aut bene aut nihil… - добавил Боря после паузы. – Рыбина только жалко.
-А поехали к нему вместе! – предложила Нюша.
-А это удобно?
-Сейчас позвоним и выясним! – Нюша придерживалась принципа, что все неприятности проистекают от недоговоренности. Недолго думая, она набрала номер Рыбина.
-Артур Эдуардович, извините… - начала Нюша.
-Вы не сможете? – расстроился Рыбин.
-Нет-нет, что вы! Просто тут со мной один ваш знакомый – Боря из типографии.
-Правда? – оживился Рыбин.
-Вы не возражаете, если он приедет вместе со мной?
-Буду только рад. Чем больше хороших людей, тем лучше.
И только подъезжая к рыбинскому дому Нюша вспомнила, что октябрят она так и не посмотрела.

Оставив во дворе машину со сладко спавшим зверьем, они поднялись к Рыбину на девятый этаж. Когда они позвонили, за дверью раздался заливистый лай. Краем глаза Нюша заметила, что Боря удовлетворенно кивнул. Похоже, Рыбин получил в его глазах еще несколько очков.
Хозяин открыл моментально, как будто дежурил под дверью.
«Как же ему тоскливо!» - подумала Нюша. Рыбин выглядел бледнее некуда, но явно был рад их приходу и слегка суетился. Обстановку немного разряжала рыбинская собака, которую Нюша еще в прошлый раз окрестила «недоразумением».
-Геля, прекрати! Геля, Фу!.. Она вас не тронет, - Уверял Рыбин.
Геля не выглядела опасным животным. Даже изящная Кузя смотрелась бы рядом с ней серьезной собакой.
Боря с восхищением смотрел на это чудо природы. Он-то раньше думал, что собак, более голых, чем Кузя, не бывает. То есть, он, конечно слышал, что бывают абсолютно лысые собаки, но раньше ему китайскую хохлатую собачку вблизи видеть не доводилось. Геля сучила ножками со скоростью швейной машинки и пронзительно лаяла, временами то ли захлебываясь, то ли переходя на ультразвук. Размером Геля была едва ли больше чайника.
-Какое чудо! – только и смог сказать Боря. – А можно погладить?
-Конечно, конечно, - сказал Рыбин. Он подцепил извивающуюся Гелю и вручил ее Боре. Оказавшись в Бориных руках, собачка по-кошачьи обвисла, а когда он осторожно, одним пальцем погладил ее хохолок, она задрожала от удовольствия.
«Экая фитюлька!» - было написано на Борином лице. Казалось, он может возиться с ней бесконечно.
Но когда они прошли в гостиную, он, к Нюшиному удивлению, утратил к собаке всякий интерес и оторопело уставился на наборного дерева бюро на гнутых ножках. По Нюшиному мнению, бюро было довольно обыкновенное. Ну, старинное, ну, с узором. Нюшу кольнула совесть: Рыбин когда-то рассказывал, как называется этот стиль…
-Ампир!.. – благоговейно прошептал Боря – явно до 1805 года!.. – Боря обвел глазами комнату и ошалело посмотрел на Рыбина:
-И это все…
-Настоящее, - заключил польщенный Рыбин. – Чай тоже неплохой. Когда остынет, будет хуже.
Боря выглядел, как ребенок на конфетной фабрике. Сидя за чайным столом, он то и дело оглядывался в полном восхищении.
-Вы, как я вижу, разбираетесь в антиквариате? – обратился Рыбин к Боре, разливая чай.
-Да, я… - закончить он не успел, в дверь позвонили.
-О! Еще гости! – обрадовался Рыбин.

Как выяснилось, радовался он зря. На пороге возник наряд милиции вкупе с участковым.
-Кто тут будет гражданин Рыбин? – спросил один мент покрупнее прочих.
-Я, - отозвался Артур Эдуардович.
-Поехали, родной, - сочувственно сказал мент.
-Куда поехали? – оторопел Рыбин.
-Куда надо.
-Лично мне никуда не надо!
-Руки, - начал выходить из себя громила. Рыбин с досадливым вздохом выставил руки, на которых мент щелкнул наручниками.
-Ребята, извините, чая не получилось… - сказал Рыбин Нюше и Боре.
-Родимый, поехали, - напомнил мент и подтолкнул Рыбина к двери.
Геля, до сих пор нежившаяся на руках у остолбеневшего Бори, усмотрела в действиях мента угрозу хозяину. Вывернувшись из Бориных пальцев, она бросилась милиционерам под ноги и громко завопила.
-Прекратите бардак! Уберите животное! – взревел мент.
-А как я ее уберу?! – возмутился Рыбин, звеня наручниками. – Мне ее с собой взять?!
-Че, очень умный? – поигрывая дубинкой, мордоворот двинулся на Рыбина. Его коллеги напряглись.
-Подождите, подождите, - влез Боря. – Я позабочусь о Геле, у меня много собак…
-А ты кто такой? – заметил Борю мент.
-Да я, собственно…
-Документы!!! – рявкнул страж порядка. – И вы, барышня, тоже!
У Нюши реакция была хорошая. Она молниеносно достала из сумки и вручила менту красную книжечку. Боря расставался с паспортом с явной неохотой.
Мент лениво пролистал Нюшин паспорт.
-Почему документ старого образца, гражданочка? – попенял он и, не найдя других нарушений паспортного режима, вцепился в Борин, кстати, - тоже «серпастый-молоткастый».
Открыв первую страницу, мент изменился в лице. Он побагровел, глаза его округлились. Оглядев Борю, как некую диковину, мент мимоходом сунул паспорт кому-то из коллег и пулей вылетел на лестничную площадку, где непотребно заржал. В течение следующих пяти минут картина повторилась с участием каждого из сотрудников милиции. Боря, потный и бледный, кусал губы, Нюша и Рыбин ошарашено переглядывались.
Отсмеявшись, милиционеры завершили, наконец, процедуру задержания и, подхихикивая, стали конвоировать Рыбина вниз. Ничего не понимающая Нюша и Боря с похоронным лицом и Гелей на руках шли следом. Увидев Борин экипаж, менты снова развеселились.
Когда стражи порядка, наконец, затолкали Рыбина в милицейский «козлик» и собрались уезжать, один из них, усердно подавляя веселость, подбежал к «Оке» и пробормотав «Бе…Бе…берите!», вернул ребятам их паспорта. Боря выхватил свой документ и быстро спрятал.
-Поехали отсюда! – тихо сказал он Нюше. Нюша послушно уселась в машину.
-Борь, а чего это они? – осторожно спросила она.
-Фотография смешная! – огрызнулся тот, рванув с места. – Извини, не хотел тебе грубить, - добавил он через минуту, - ты где живешь?
Нюша назвала адрес.
-Да ну!!! – удивился Боря. – В том же самом доме!
-В каком том же самом?
-Ну, в моем доме!
Искренне удивляясь тому, как тесен мир, они в скором времени прибыли на место.
-Извини, что втравила тебя в эту историю, - сказала Нюша, отвязывая поводок, - пойдем ко мне чай пить?
Тема чая вернула их к недавним событиям. В довольно мрачном настроении они в сопровождении зверья поднялись на второй этаж. У Нюшиной двери собаки стали наперебой чихать, а Хрюпсик проснулся и испуганно заныл.
-Ну и вонь! – подивился Боря.
-А… Чертов пидорас! – расстроилась Нюша. – И у меня чая не получится, ты уж извини…
-Тогда пошли ко мне! – предложил Боря.
-Спасибо тебе, добрый человек! – воскликнула Нюша. – вот только кота закину…
Боря с сомнением посмотрел на разволновавшегося Хрюпсика.
-Коту эта идея не нравится!
-Еще бы! Он ведь из-за этой вони из окна выпал!
-Тогда не будем издеваться над животным. Пусть у меня побудет, пока у тебя проветрится.
-А это ничего? – спросила Нюша.
-Да все нормально! В него Кузя будет зарываться, а то Степа-то под бинтами лысый! Ну, пошли!
«Он святой! – подумала Нюша. – Впервые в жизни не пидорас попался!»
За чаем Нюша поведала о своих злоключениях с мужем. Особенно красочно она описала его последний шедевр. От души посочувствовав, Боря испросил разрешения зайти как-нибудь посмотреть.
-Если тебе правда хочется, - ответила Нюша, то придется это сделать сегодня же. К вечеру я его сдеру!
К Нюшиному удивлению, Боря не только пожелал лицезреть фреску сразу после чая, но также вызвался участвовать в ее уничтожении.
«Точно, святой!» - в восхищении подумала Нюша.
Тем не менее, еще до конца чаепития она узнала, что Боря является безработным, несмотря на все признаки святости. До недавнего времени он работал в типографии, однако месяц назад контора развалилась.
-А как же ты живешь? – удивилась Нюша.
-Я неплохо зарабатывал, - ответил Боря, - кое-что отложил…
Нюша в очередной раз искренне восхитилась: у нее самой откладывалось крайне редко.
Боря представлялся ей человеком, состоящим из одних достоинств: и собой хорош, и одет к лицу, и галантен. «Не чета Витьку! – заключила она. – Надо бы им всерьез подзаняться!»
Она даже благодушно подумала, что мамина идея выдать ее замуж – не такой уж бред. Особенно, когда налицо такая кандидатура!

Глава 4

После чая Нюша повела Борю смотреть богоугодный шедевр. Боре фреска понравилась, во всяком случае, смеялся он долго. Он даже поинтересовался, почему она не хочет загнать произведение где-нибудь на вернисаже. Нюша сказала, что идея неплоха, но только если Боря берется выпилить кусок стены и транспортировать его до места. В итоге решили просто содрать обои.
Впрочем, обои-то, выкрашенные Нюшей в приятный бледно-зеленый цвет содрать было делом недолгим. Гораздо больше времени и сил потребовало удаление ляпов нитрокраски с пола, к счастью, покрытого плиткой, а не линолеумом. А то Нюше пришлось бы менять и пол.
Около восьми, когда с этой малоприятной работой было покончено, Боря, рассыпаясь в извинениях, откланялся. У собак режим, им надо гулять, да и Степе нужно уколы делать. Прощаясь, Боря предложил Нюше располагать им завтра, если она не против. Нюша была не против.
Оставшись одна, она принялась, ругая Витька пидорасом, шпаклевать ободранную стену. Как ни аккуратно Боря сдирал обои, стену он все же поцарапал – и не мудрено: от нитрокраски обои вспучило, расквасило и сморщило, и отходили они с трудом.
Зашпаклевав стену и прибравшись, Нюша, чуть ли не в первый раз за день, села спокойно покурить. И тут поняла, что умирает. От голода. Последнее (и первое), что она съела сегодня, было страшно вкусное и ужасно вредное пирожное «картошка», которыми потчевал ее Боря. От эклеров и наполеонов она благоразумно отказалась.
Сейчас бы она с удовольствием съела эклерчик. Но не было. В холодильнике стояла лишь устрашающих размеров кастрюля борща.
Впрочем, и борщ пошел на ура.
Насытившись, Нюша блаженно закурила. Впрочем, блаженство было неполным: чего-то не хватало. Наконец, она сообразила, что наслаждаться жизнью ей мешает чувство вины: сама поела, а кота не накормила!
Однако сегодня кот почему-то жрать не требовал, хотя обычно вымогал свое пропитание нытьем и голодными взглядами. Нюша даже встревожилась о его здоровье. «Наверное, рентген все-таки надо было сделать», - вяло подумала она. А потом вспомнила, что кота нету дома: краской еще попахивало, а Хрюпсик, теперь панически боявшийся этого запаха, наотрез отказался заходить в квартиру. Гостеприимный Боря вызвался приютить кота, пока воздух не очистится.
«Надо бы навестить его, заодно жратву закинуть: Боря ведь не обязан кормить этого проглота!» - подумала Нюша. Однако посмотрев на часы, она отказалась от этой идеи и решила ограничиться звонком, благо Боря, уходя, оставил ей свой номер на листочке в клеточку.
Нюша набрала номер.
-Алло! – сразу отозвалось раздраженное контральто.
-Извините… - зачирикала Нюша.
-Бестиария нет! – перебила ее женщина на другом конце провода и бросила трубку.
Нюша озадаченно уставилась на телефон.
«Не туда попала» - подумала она и снова, на этот раз очень внимательно, набрала номер.
-Бестиария нет, барышня! Я же сказала! – раздраженно бросил тот же самый голос, и из трубки вновь понеслись короткие гудки.
-Значит, он дал мне неправильный номер, - сказала себе Нюша. – Неужели, я его так достала, что он не хочет со мной общаться… Хотя, с другой стороны, Хрюпсик-то у него… Сам предложил… Ну… Наверно, все-таки, просто ошибся…. А, кстати, что такое «бестиарий»?
Заинтересовавшись этим вопросом, она полезла в словарь.
В словаре значилось: БЕСТИАРИЙ: вид средневековых литературных произведений. Содержит описание зверей с аллегорическим их истолкованием».
«Ерунда какая-то! – подумала Нюша. – Я, что же, в библиотеку попала? Ночью. Все, Петрова! – смирилась она. – В «Кащенко». Отдельная палата и транквилизаторы…»
Постепенно она успокоилась.
«Библиотека в полночь, - думала она, стоя под душем. – А почему бы нет? Бывают же, наконец, ночные клубы и магазины? Почему не может быть ночной библиотеки? Все может быть!»
Утешившись этой мыслью, она заснула.

Вознаграждая себя за вчерашнее, она продрыхла почти до полудня. С отвращением хлебнув на завтрак борща – больше ничего в холодильнике не было, - она решила сходить за продуктами. Нюша заглянула в кошелек. Выяснилось, что вчерашняя эпопея влетела ей в копеечку. Поездка в Фили, покупка обоев и краски… в кошельке весело позванивала мелочь. Оставались только доллары, откладываемые на покупку мебели. Менять их было до дрожи жалко, но необходимо. В который раз честя Витька пидорасом, она взяла пятьдесят баксов и отправилась в обменник.
Нюша положила в железное корытце паспорт вместе с деньгами и с милой улыбкой стала ждать результата. Однако барышня за стеклом очень заинтересовалась ее паспортом. Она долго сличала Нюшу с фотографией, минут пять, хихикая, листала документ – и вообще вела себя очень подзрительно.
«Да что ж такое!» - в растерянности думала Нюша. Деньги веселая операционистка все-таки поменяла. Однако, выдвигая корытце наружу, она крикнула через перегородку:
-Только ради ваших будущих детей! – и заливисто засмеялась. – Но в следующий раз приходите все-таки со своим паспортом!
Выйдя из тесной будочки, озадаченная поведением девицы Нюша открыла документ. На нее честными и немного страдальческими глазами смотрел совсем юный Боря.
-Так мы вчера паспорта перепутали! – это до какой-то степени объясняло поведение операционистки. – Она, наверное, решила, что он мой муж… Ну, допустим, а чего так ржать?.. А он молодой хорошенький был!..
Фотография шестнадцатилетнего Бори смешной не была. Она перевернула страницу. К двадцати пяти годам Боря похорошел, помрачнел, но смешнее не сделался.
«И чего они все веселились? И девица эта, и менты вчера…» - думала Нюша, автоматически отмечая, что Борин паспорт выдан сорок восьмым отделением милиции, что он русский, коренной москвич, и что скоро ему стукнет тридцать четыре года.
«Хорошо. Очень хорошо сохранился! – подумала Нюша. - А как нам фамилия?
Открыв первую страницу, Нюша почувствовала, что меняется в лице.
Под гербом было старательно выведено: «Иванов Бестиарий Петрович»… - от удивления Нюша чуть было не проглотила сигарету, которую закурила, выходя из обменника.
«Бедняга! – подумала Нюша, приходя в себя. – Хотя Ментов можно понять...»
Бестиарий… Нюша такое видела впервые, хотя знавала и Венеру Загибулину, и Дидону Петровскую, да и физкультурника в школи звали Мэлз Лапанальдович. Так что Бестиарий был не худшим вариантом.
«Бестиарий… Бестиарий… - она словно пробовала имя на вкус. – А что? Ему идет! Очень даже благозвучно, хотя и экзотично!» - заключила она и хихикнула.
Это имя она твердила, покупая продукты, и повторяла всю дрогу до дома, так что, наконец, окончательно свыклась с мыслью, что ее нового знакомого зовут Бестиарием.
«Легок на помине» - подумала Нюша, поднимаясь на второй этаж. Бестиарий топтался у ее двери и был очень встревожен. Нюша его радостно приветствовала.
-Здравствуй… - неуверенно пробормотал он в ответ. – Ты знаешь, твой паспорт… Мой паспорт…
-Вот он, твой паспорт! – лучезарно улыбаясь, воскликнула Нюша.
-Знаешь, значит, - угрюмо протянул парень, пряча свой документ и возвращая ей ее собственный. Паспорта были очень похожи.
-Что знаю? – удивилась Нюша, открывая дверь.
-Что я – Бестиарий! – сморщился он.
-Ну, знаю… Да ты заходи, чего на лестнице торчать!
Бестиарий, сутулясь и свесив голову, вошел следом.
-Чай будешь? Я тортик купила. Вафельный, правда… Кто ж тебя так обозвал-то? – остановилась Нюша посреди прихожей, с сочувствием глядя на своего поникшего гостя.
-Мама, - загробным голосом сказал Бестиарий.

Бестиариева мама была культурная женщина. Всю свою жизнь она проработала билетершей в театре и всегда слыла модницей. Единственное, что, по ее мнению, не вязалось с образом богемной дамы, было ее простонародное имя. Звали ее Марией Ивановной Ивановой. Как ни пыталась она облагородить свое имя, ничего не получалось. В юности она называла себя Мари, а фамилию произносила как Иванова. Но коллеги упрямо называли ее Манькой Ивановой. А некоторые – даже Мусей…
Поэтому, когда, будучи уже не первой молодости, она настолько забылась, что родила сына, «дитя любви», она решила дать ему необыкновенное имя.
Она долго колебалась между Рудольфом и Роландом – но в один прекрасный день ее осенило. Прогуливая в колясочке своего еще безымянного малыша, она проходила мимо тумбы с афишами. В одной из афиш значилось: «Славянский бестиарий. Истоки. Лекция. Вход свободный, начало в 19.00». Читая и перечитывая слово, она поняла, что никогда не слышала ничего красивее. Не откладывая в долгий ящик, она осчастливила сына звучным именем Бестиарий.
Марии Ивановне так нравилось новоизобретенное имя, что она его никогда не сокращала и звала сына не иначе, как Бестиарий. Голос у нее был громкий, так что экзотическое имя мальчика было известно всей округе. Стоило ему появиться во дворе, как дети начинали хохотать и дразниться, а взрослые жалели несчастного. Ничего удивительного, что друзей у Бестиария не было.
К счастью, кроме мамы, у него была еще и бабушка, женщина не столь рафинированная и куда более здравомыслящая. Она прекрасно понимала, как трудно приходится внуку и всегда звала мальчика Боренькой. Но, как ни старалась она, а позднее и сам Бестиарий убедить Марию Ивановну дать разрешение сменить это «шикарное» имя – все было бесполезно. Всякий раз, как об этом заходила речь, Мария Ивановна начинала биться в истерике и кричала, что у нее останавливается сердце.
Все-таки, бабушка сделала для внука, что смогла. Она настояла на том, чтобы его отдали в школу подальше от дома, где никто из детей не знает, что он – Бестиарий. Педагогическому коллективу она сунула довольно большую взятку за молчание. Несмотря на все бабушкины предосторожности, Бестиарий десять лет трясся от страха, что его истинное имя выплывет наружу. Поэтому настоящих друзей он так и не завел, а за аттестатом пришел накануне выпускного вечера.
К моменту окончания Бестиарием школы бабушка уже умерла, а сам он находился в том сложном возрасте, когда людей буквально все раздражает, так что ужиться с мамой было выше его сил.
Пережив бурю родительского гнева, он все-таки уехал в Питер, в Академию Художеств, учиться на искусствоведа.
Надо сказать, что интерес к искусству у него проснулся не случайно: будучи пытливым мальчиком, он решил узнать, что значит его имя и почему все так смеются. Пока он выяснял, что же такое «бестиарий», у него возникли новые вопросы. Например, что такое геральдика, кто такие химеры, как выглядит василиск и прочее. Кончилось тем, что он перелопатил гору книг по искусству, истории, мифологии разных эпох и очень увлекся прошлым. Ему казалось, что в старину было гораздо красивее, чем теперь, а, кроме того, никого не смущали сложные имена – взять хотя бы Праксителя!
Больше всего ему хотелось работать в музее: там всегда тихо, а, к тому же, все старинное и настоящее.
Еще в десять лет он выяснил, что в музеях работают искусствоведы. С тех пор эта профессия стала его мечтой. Даже властная Мария Ивановна не могла ничего поделать, скрепя сердце, она отпустила сына учиться в Питер. Ей оставалось только утешаться тем, что он получает такую изысканную профессию, да еще в академии!

Нюша с большим вниманием выслушала историю Бестиария, а про себя думала:
«Такой красивый, такой умный, такой несчастный! Да еще и искусствовед… Это судьба! И живем мы в одном доме… Имя, конечно, странное, да и мама… С это мамой надо подружиться!»
Во исполнение своего плана Нюша пожелала проведать кота. Услышав про кота, Бестиарий опять замялся.
-Тут такое дело… - промямлил он. – В общем кот…
-Опять из окна выпал?! – удивилась Нюша.
-Не-не-не! Тут, видишь ли, мама…
Мария Ивановна очень любила животных. Она души не чаяла в Степе и Кузе. Единственным, что ее огорчало, было то, что сын категорически запретил ей кормить собак. Ни Степа, ни Кузя не должны были получать ни кусочка со стола. В этом Бестиарий был непреклонен. Поэтому, обнаружив у себя в квартире неизвестно откуда взявшихся прелестную собачку и белого и пушистого котика, она очень обрадовалась и решила их как следует угостить: ведь на них запрет не распространялся, а Бестиария дома не было.
Вернувшись от Нюши, он застал следующую картину: добрейшая Мария Ивановна уютно устроилась перед телевизором с чашечкой чая и с двух рук потчевала Гелю и кота всевозможными вкусняшками – от копченой колбасы до эклеров. Геля раздулась, как дирижабль, а кот, чья морда была перемазана заварным кремом, восседал у Марии Ивановны на коленях и мурлыкал, икая время от времени.
Разумеется, тут же разразился грандиозный скандал. Бестиарий рвал и метал, а Мария Ивановна очень обиделась.
-А нечего обижаться! – возбужденно рассказывал Бестиарий. – Надо же головой думать: у обоих пузо – во! – он показал нечто, похожее на волейбольный мяч.
-Ну, у Хрюпсика всегда такое! – прикинула Нюша.
-Да, но жирное, копченое, сладкое! Короче, я их схватил – и к ветеринару!
-Зачем?! – удивилась Нюша.
-Так надо же промывание желудка! Это ж отрава для животного!
-И Хрюпсику промыли желудок?! – ужаснулась Нюша.
«И он расстался со съеденным?!» - подумала она.
-Нет, только Геле, - признался Бестиарий. – Кота решили не будить.
Они поднялись к Бестиарию. Судя по всему, Хрюпсика вообще не будили. Нюша, памятуя о цели своего прихода, стала изображать бурную радость от встречи со спящим котом.
-Хрюпсенькин, золото мое! – восклицала она, теребя храпящее животное.
Бестиарий озадаченно наблюдал за этой сценой.
-Я давно хочу тебя спросить, а почему ты его так странно назвала?
-А ты слышал, как он хрюкает?!
-Ну, слава Богу! – облегченно воскликнул Бестиарий. – А то я думал, раз он породистый, так и имя соответственное!
-У него и соответственное есть: Ксавье Жуир. Мне его мама подарила. На развод (Хрюпсика мама ей действительно подарила, когда она развелась с Витьком).
-На развод? – не понял Бестиарий. – Разве для этого кота нужно? Я думал, кошек берут…
-Обычно муж нужен.
-Это как?! – остолбенел Бестиарий.
-Ну, как? Идешь в ЗАГС, пишешь заявление – и разводишься!
-Ой, блин!!! – застонал вдруг Бестиарий. – ЗАГС… Она меня убьет!!!
В ту же секунду с треском распахнулась входная дверь, и до Нюши донесся очень знакомый и крайне взбешенный голос:
-Иванов!!! Ты скотина!
-Это кто?.. – изумленно прошептала Нюша.
-Моя жена, - сказал Бестиарий каким-то придушенным голосом.
От этой новости Нюша чуть не упала в обморок, а, увидев жену, просто онемела. Это была Настя Иванова, работавшая реквизитором в Нюшином театре.
-Нюш, привет, - как-то буднично сказала Настя и накинулась на благоверного. – Ты, гад, мне всю душу вымотал!
-Я, пожалуй, пойду? – тактично промямлила Нюша.
-Ага, да… пока… - рассеянно ответила Настя. – До завтра.
Нюша тихо вышла из квартиры и бесшумно закрыла за собой дверь.

Глава 5

«Ноги моей больше не будет в этом доме! – мысленно возмущалась Нюша, как-то позабыв, что кот остался у Бестиария. – Бабник! Ухаживает, а сам женат!.. И как он мог на ней жениться?..»
Настя Иванова была на весь театр известна своей красотой и скверным характером. Девизом этой прелестной хрупкой брюнетки были слова: «Все бабы шлюхи, все мужики сволочи. Счастье – в труде!».
А еще она боготворила трехлетнего сына.
«Так у них еще и ребенок!» - в отчаянье подумала Нюша. Ребенка она видела – толстенький, хорошенький. Нюша даже удивлялась, как такая стерва может быть такой хорошей матерью! Впрочем, безупречной матерью Настя была далеко не всегда – поговаривали, что у нее был роман с Бельским.
«Ага! – злорадствовала Нюша. – Значит, эта тварь крутила шашни при живом муже! Так ему и надо!»
«И что он в ней нашел? – сокрушалась она, как вдруг ее осенило. – Она такая худая!»
Нюша пришла домой и доела вафельный торт, чтобы успокоить нервы. Торт как-то не успокоил, напротив, Нюша еще больше взволновалась, прочтя этикетку; особенно ее расстроил тот факт, что энергетическая ценность данного продукта составляет 600 ккал на 100гр.
«А все из-за него! – подумала Нюша. – Какая сволочь! И Настю обманул, и я торта наелась!..» - пылала она неправедным гневом, однако, скоро поймав себя на явном нарушении логики, она рассудила, что работа – лучшее лекарство, и принялась за давно откладываемый заказ.
Некто эстетствующий из дальних знакомых заказал ей для своего авто ручку переключения скоростей из палисандрового дерева в виде голой бабы, да еще в непотребной позе. От этой работы Нюшу с души воротило, но сегодня она решила наказать себя за обжорство.
Нюша вооружилась стамеской и принялась с остервенением терзать заготовку.
Через несколько часов, когда пол покрылся стружками, Нюша – потом, а злость улетучилась, в дверь квартиры осторожно постучали.
-Не заперто! – проорала Нюша, увлеченно вырезая задницу – работа не из легких: палисандр – дерево твердое.
За ее спиной захрустели стружки.
-Работаешь? – спросил Бестиарий, прокашлявшись.
-Нет, пляшу!
Бестиарий снова закашлялся.
-Ты знаешь… Настя, на самом деле, очень хороший человек….
-Угу… - отозвалась Нюша.
-Но она так меня так замучила…
-А… - сладенько пропела Нюша.
-Я даже рад, что мы наконец разводимся.
-Аааа! – завопила Нюша, поворачиваясь к нему лицом. В правой руке у нее была стамеска.
«Как в «Основном инстинкте»», - подумал Бестиарий, шарахаясь к двери.
-Ой-ой-ой-ой-ой! – застонала Нюша. Стамеска упала на пол. С левой руки в стружки падали капли крови.
«Как в «Скорой помощи»», - сказал про себя Бестиарий.

Рана была глубокая.
-Надо в больницу, швы накладывать, - убежденно сказал Бестиарий.
-А без этого никак? – спросила Нюша сквозь слезы.
-Нагноится – хуже будет. Пошли, я тебя отвезу в травмпункт.
-Не хочу в травмпункт! В морг надо ехать!
-Как – в морг? – опешил Бестиарий.
-К Антоше… - рыдала Нюша.
-К какому Антоше?!
-Коновалову. Это мой друг, патологоанатом! Я у него лечусь!
Бестиарий не стал спорить и повез Нюшу в 5-й криминальный морг при 67-й больнице, что на улице Саляма Адиля, размышляя по дороге:
«Лечиться у патологоанатома… Странная фантазия. Они ж вроде живых не лечат…. Впрочем, мертвых, наверное, тоже….»
Бестиарий распахнул перед Нюшей страшную дверь прозекторской. Картина, открывшаяся ему, как и ожидалось, была инфернальной.
За секционным столом, спиной к двери восседал Франкенштейн в длинном синем халате и шапочке с завязочками на затылке. Монстр с аппетитом что-то жевал. Сильно пахло луком.
На лязг двери он медленно обернулся, явив вошедшим свой хищный профиль.
«Не хватает только грома и молний», - подумал Бестиарий. Хозяин мертвецкой был очень огромен, очень черен и очень худ.
-А! Здравствуйте, Инна Юрьевна! – возопило вдруг чудовище, вскакивая. – А я тут обедаю, - он указал на секционный стол, где на газетке «Спорт-экспресс» дымилась литровая жестяная кружка чая и лежали два циклопических бутерброда из бородинского хлеба с луком.
-А это кто с тобой? – ожег он Бестиария взглядом абрека.
-Боря… - представился Бестиарий.
-Антон, - Великан протянул ему огромную волосатую граблю, сильно пахнущую луком. – Ты в гости, любовь моя? – закружился он вокруг Нюши. – «Еще столь легкая нога По этим плитам не ступала…»
-Я порезалась!.. – протянула ему Нюша окровавленную ладошку.
-А… - разочарованно констатировал великан. Его угольно-черные брови решительно сомкнулись. – Будем шить!

Когда Бестиарий изнемог разглядывать содержимое стеклянных шкафчиков, а Антоша накладывал последний шов, за дверью раздался топот и жизнерадостный призыв:
-Некрофил!!!
-А! – Гаркнул Антоша, накладывая повязку.
Дверь распахнулась, и в прозекторскую ввалился плотный шатен Антошиных лет. Его приличный костюм был в исправимом беспорядке, а в руках имелся пакет с надписью «Рамстор». При виде Антошиных гостей он озадаченно остановился:
-О-па! Некрофил теперь и живых тоже любит!
-Еще как люблю! – Антоша стянул перчатки и поцеловал Нюше здоровую руку. – Нюша, это Андрюша Волосатое Пузо. Андрюша, это Нюша, мой лучший клиент.
Поприветствовав Бестиария, Андрюша потребовал, чтобы Антон немедленно очистил стол.
-Видеть не могу твою луковую диету! Я нормальной еды принес. Ну и выпить…
-Мог бы не трудиться: у меня есть, - Антоша кивнул на внушительных размеров бутыль за стеклом одного из шкафчиков. – И вообще, чего раскомандовался? Я не закончил… Нюшенька, - заворковал он, - может, противостолбнячную?
-Слышь, эскулап, парасхит… Не приставай к девушке с глупостями, дай ей лучше выпить, - сказал Андрей, выгружая из пакета всевозможные продукты. – А вы Борис, бросьте разглядывать пилу для грудины, тащите ее сюда: хлеб будем резать.
Получив требуемое, он недоверчиво покосился на Антошу.
-Кипятил?
-Стерилизовал, - процедил патологоанатом.
-А! Ну, хорошо! А то, знаешь, давай всем противостолбнячную вкати! – радостно заржал Андрей. – А то подумаешь, где мы едим… Это ж трупарня!
Нюша резко вскочила и, не удержавшись на ногах, полетела в Антошины объятия.
-Это от потери крови, - констатировал Антоша, - Ты сядь.
-Я ж говорю, выпить надо! – отрезал Андрей, разливая «Финляндию» по четырем лабораторным полоскательницам. – Боря, организуйте сидячие места – в ногах правды нет!.. Нате ваш стакан.
-Нет, спасибо, я за рулем, - запротестовал Бестиарий.
-Ну, хоть сядь по крайней мере и не маячь! И вообще: для инвалидов – сок! Ну, понеслась! – скомандовал Андрей.

Выпив 50 граммов водки и закусив изготовленным Антошей «канапе» - с кулак величиной, - Нюша почувствовала себя лучше. К ней вернулась способность соображать.
-Антош, - кокетливо спросила она, - так ты, значит, некрофил?
Антоша поперхнулся.
-А это, барышня, у него кликуха такая, - встрял Андрей, - он же у нас уже очень давно так называется. Мы с ним в одном классе учились, так он тогда уже в доктора собирался – все мечтал в анатомическом театре побывать. И поэтому, когда все умные и красивые пошли в юридический, гражданин Коновалов направил стопы свои в мед.
-Ну, допустим, ты красивый, - рассудил Антоша. – Постой! Тогда Ромка Утюгов – умный, что ли?
-Утюгов?! – удивилась Нюша. – Это не тот, который милиционер?
-Да-с, он самый, - кивнул Андрей. – Утюгов Роман Владимирович, капитан милиции, юрист первого класса, извините…
-Угу… Большой чин, - изрек Антон.
-Капитана, я думаю, ему из жалости дали. Двоечник! – Андрюша от выпивки становился все разговорчивее. – Я за него все контрольные писал. А потом, когда он первый год служил, так всякий раз меня на место преступления с собой таскал.
-Зачем?! – спросил Бестиарий.
-А не знал порядка следственных действий. Помнил только, что что-то надо оцепить. Остальное у меня спрашивал.
-А платили? – поинтересовалась Нюша.
-Тю! – засмеялся Андрюша. – Я ж у них числился как головинский межрайонный понятой, а понятые неподкупны!
Но все-таки надо отдать Ромке должное: зачет на ношение оружия он сдал сам!
-А зачетов на ношение формы не было? – съязвил Антон.
-Слава богу, нет! - расхохотался Андрей. Он налил всем по стопке и встал. – Я предлагаю выпить за моего большого друга, не побоюсь этого слова, юриста первого класса, даже можно сказать, следователя, - Ромку… Нет! Утюгова Романа Владимировича: пока он работает в милиции, у меня всегда будет кусок хлеба!
-А ты… - полюбопытствовала Нюша, покосившись на стол, - тоже работаешь в милиции?
-Радость моя! Я адвокат! Чуть не половина клиентов, которых я когда-либо защищал, задержана доблестным капитаном Утюговым. Любимым Ромкой! Другом детства!.. Ты бы знала, какой он кретин… Как спаниель: хватает все, что движется – и в СИЗО! А я потом отмазываю. Я под эту марку адвокатом-освободителем заделался.
-Значит, вы преступников отмазываете? – холодно осведомился Бестиарий.
-Полно нафиг! – отмахнулся Андрюша. – Преступнику адвокат не нужен. Преступник либо сам себя отмажет, либо огребет в соответствии с законодательством. Адвокат тут роли не имеет и значения не играет.
-Это как же?! – удивился Бестиарий.
Да вот, намедни: должен я был защищать одного педофила. Гражданин хороший, - Андрюша начал загибать пальцы: - похитил девятилетнего ребенка – раз! Увез его во Владимирскую область – два! Совершил развратные действия – три! Ну и как такого защищать прикажете? Я лично и не собирался. И что бы вы думали? Я рта раскрыть не успел – судьиха оглашает приговор: два года условно! И не говорите, что от меня что-то зависело!
-А его тоже Утюгов поймал? – не сдавался Бестиарий.
-Да что ты, милый! Его козырьки на Владимирке за превышение скорости… Автомобиль числился в угоне, а владелец – во всероссийском розыске как злостный алиментщик!.. Так что он случайно попался.
А Рома у нас гигант мысли: у него случайностей не бывает. Он еще в детстве Конан-Дойля перечитал – теперь у него дедуктивный метод! Вот вчера, например: поймал гомика-рецидивиста!
-Да ладно заливать-то! – не поверил Антоша. – За это уже лет десять, как не сажают!
-Ты не понял! Задержанный подозревается не в рецидиве мужеложства. Сей факт, кстати, доказан, но законом не преследуется. Против него возбуждено уголовное дело по подозрению в убийстве любовника, причем повторном.
-Это как?! – трезвый Бестиарий был ошарашен. – Он одного любовника убил дважды?
-Зачем одного? Сначала одного, потом другого!
-Ну, прямо, Синяя Борода! – засмеялась Нюша.
-Щас расскажу, - обхохочетесь… - начал Андрюша.

Глава 6

Той ночью капитан Утюгов не спал. Он играл в «Doom» на милицейском компьютере. В десятый раз вылетев со второго уровня, он длинно выругался, смешал в граненом стакане кофе «Пеле» с кипятком и сгущенкой и решил поработать. Вдруг очень захотелось раскрыть что-нибудь по горячим следам. Утюгов стал искать следы.
В кабинет, зевая, ввалился Серега.
-Чаи гоняем? – поинтересовался он.
-Работаю! – огрызнулся Утюгов.
-И много наработал, - хмыкнул Серега. Сосредоточенный взгляд Утюгова вперился в жизнерадостную заставку «Windows 95».
-Не нравится мне этот родственник… - изрек Утюгов.
-Чей родственник?
-Белизона.
-А! Трупа! – обрадовался Серега. – А у тебя есть на него что-нибудь? Ну, дядя, конечно, крутой…. Думаешь, замочил по-родственному? Извини, Роман Владимирович, это Корсика какая-то!
-А ща поглядим! – загорелся Утюгов, влезая в архив. – Как там, бишь, его?... Рыбин, Артур Эдуардович… 57–й год рождения, место жительства…. искусствовед… антикварный магазин «Петрополь»… хе-хе… адрес… не был… не привлекался… нет… нет… А, ведь, ни хрена нет!...
Утюгов в ярости поперхнулся.
-Кофе не пошло? – посочувствовал Серега.
-Не пошел!.. – прохрипел Утюгов, откашливаясь.
-Это – не пошло, - покачал головой Серега, читая баночку из-под «Кафе Пеле». – Слушай, а на трупа там ничего нет?... На Бельского, Белизона… - Серега зевнул.
-Значит, на «Б»! - Утюгов защелкал клавишами.
Да по адресу ищи! – промычал Серега. – А то до утра будешь читать всех, которые «Б».
–Ага!.. Волоколамское шоссе, дом 1, квартира…. О! Есть Белизон! – обрадовался он.
-А ты чего ждал?..
–…А еще тут какой-то Белкин – Игорь Денисович… погоди, это интересно…71 года рождения… из Питера… еще один искусствовед… Место работы… ГМИИ имени Пушкина…. ага… младший научный сотрудник… Ля-ля-ля… графика…. Не привлекался… погиб 14 марта 2000 года… выпал из окна.
-Молодец, - заключил Серега. – Дай-ка мне кофе.
-Кофе нет, сгущенка есть…
-Мерзко. А что там с трагической гибелью?
-Ну, че? С девятого этажа… заключение судмедэксперта… концентрация в крови… свидетели… Ага. А вот и Белизон. Так-так-так…. Находился в квартире с потерпевшим, предъявлено… не доказано… за недостаточностью… Алиби! Говорил по телефону с гражданином…
Р-Рыбиным!.. Я ж говорил, мне родственник не нравится!
-Да почитай ты про Белизона!..
-Да, на, пожалуйста!... Белизон… Борис Михайлович… 77 год…
Питер!.. Слышь, а че они все вместе жили?
Серега пожал плечами.
-Белизон, типа, племянник…
-А второй?
-Ну, тоже…
-Хорошо, племянники у гражданина Рыбина есть. А братья-сестры?.. Отец… Мать… сестра! Вера Эдуардовна …
-Уже хорошо! – обрадовался Серега.
-Ага! 1962 года рождения… погибла в 1968 году. Ну, знаешь!
-Да…. А хлопцы откуда? – Серега задумался. – Ну, может, двоюродные?
-Ну, да! А в Питере-то им чего не сиделось? «Ментов» смотрел? Веселый город! И, потом, владелец-то жилплощади – гражданин Белкин. Рыбин-то ее в наследство получил – вот, гляди!
-О, как! – восхитился Серега. – А чего он фатеру на дядю записал?
Оперативники задумались. Через полпепельницы размышлений с криком «Ну, конечно!» Утюгов хлопнул себя по голове. Следующие полчаса он вдохновенно излагал Сереге свою версию:
Получалось, что Рыбин, Белизон и Белкин никакие не родственники, а вовсе даже и гомики.
-Погоди, - Серега соображал. – Значит, этот твой Рыбин укокошил своего любовника, гражданина Белизона. Зачем?
-Так гражданин Белизон подозревался в убийстве гражданина Белкина!
-А Белкин?
-Тоже – любовник!
-Отомстил! Ага! Через два года! А все это время с ним спал. Логично, - саркастически кивнул Серега.
-Да, – задумался Утюгов. – Ну, значит, они Белкина вдвоем пришили!
-А алиби у обоих?
-Ага! Типа, друг за друга поручились. Это преступный сговор, идиот!
-Ну, хорошо, пришили, - сдался Серега, - а мотив-то какой?
-А квартира! 140 квадратных метров, на Соколе!
-Ну, не знаю…
-Сереженька, родной, что там знать? Брать его надо!

-…Ну, короче, вчера была песня! – Андрюша почесал пяточку первой бутылки. – Приезжаю - тьма народу. Клиент сидит, в домашних тапочках и наручниках. Конвоя – пять человек, чуть не с автоматами, и Ромка Утюгов юбилейный! Ажно в бобочке!
-Что такое бобочка?! – в смятении поинтересовался Бестиарий.
-Рубашка ментовская, но это не соль. Рома рот открыл – я пополам согнулся. Пошто, мол, прыщ смердный любовника порешил! У этого брови с прической смешались! Какого, говорит, любовника? А Утюгов, прямо, не Ромка, а Глеб Жеглов: мол, отпираться бесполезно, нам все известно, шлепнул ты любовника, который племянник. Клиент уточняет: чем шлепнул? Ромка отвечает: каменюкой по балде, признавайся, мол, и все тут. Этот спрашивает: а в чем признаваться-то? Ну, во-первых, сей отрок – не племянник. Ну, да, говорит, не племянник. А что, это преступление? Не, мол, по действующему законодательству, это не преступление. Преступление, что шлепнул. Предумышленное, дескать, убийство. Клиент интересуется: убийство кого? Ромка – красный, галстук на плече, сопит: любовника, которого ты булыжником по чайнику. А задержанный: зачем, говорит, мне его по чайнику, не знаю никаких булыжников. Тут Роман Владимирович визжать начинает: кто вас, педиков, разберет, и вообще, у вас с ним преступный сговор. С убитым? – удивляется клиент. Ромка водички попил, бумажками зашуршал. Вы, говорит, гражданин Рыбин… – это клиента так зовут, милейший, кстати, дядька… из него убивец, как из меня балерина….
Нюша с Бестиарием переглянулись.
-Эй, там! Не семафорить! – подал зычный голос Антон. С пьяных глаз его раздражало, что Нюша, которую он безуспешно окучивал уже пять лет, переглядывается с каким-то очкариком.
-Так вот, - продолжал Андрей, - вы, гражданин Рыбин, два года назад проходили свидетелем по делу о выяснении обстоятельств гибели гражданина Белкина. Рыбин аж в лице поменялся. Ну, допустим, проходил. А подозревался, говорит Ромка, в убийстве гражданина Белкина, если помните, гражданин Белизон, дело против которого было прекращено за недостаточностью улик. Решающим фактором стало алиби, которое обеспечили гражданину Белизону вы, ибо в момент падения гражданина Белкина из окна вы разговаривали с подозреваемым по телефону из своего магазина, чему есть свидетели. А задержанный отвечает: вы, полагаете, что Борис, разговаривая со мной по телефону, каковой у меня привинчен к стене в прихожей, мог одновременно выталкивать из окна Игоря? А я ему по телефону давал инструкции, как это половчее сделать. Нет, говорит Утюгов, это совершенно не обязательно, ибо перед падением гражданина Белкина угостили клофелином в таком количестве, что толкать его было не нужно. Тут Рыбин и говорит: и вы полагаете, что мы с Борисом накормили Игоря клофелином? К вашему сведению, я таки Игоря любил, а Борису он приходился двоюродным братом. Вот, по-вашему, зачем это нам было нужно? Утюгов тут гордо напыжился и говорит: мол, с целью присвоения жилплощади. Рыбин ему так спокойно и вежливо говорит: у меня денег достаточно, и, знаете ли, не в моих правилах убивать любимого человека ради какой-то дрянной квартиры. Ну, хорошо, говорит, допустим, Игоря я мог убить ради квартиры, ради чего тогда мне убивать Бориса? Просто интересно. А Утюгов слюной брызжет: преступный сговор, преступный сговор. Вы с Белизоном спланировали убийство Белкина, каковое Белизон и осуществил, а вы, чтобы избавиться от сообщника, теперь его и убили. А Рыбин: было бы логичнее, если бы он меня убил, ежели это он убийство осуществил. И, потом, с чего вы решили, что это Борис кормил Игоря клофелином? Игорь страдал гипертонией, и принимал клофелин по назначению врача. А Утюгов так вкрадчиво: ну, дозу-то можно подкорректировать… Я там чего-то вякаю про презумпцию невиновности, ну, да собака лает, ветер носит, Роман Владимирович далее по Италии, на любимом коне во весь опор. И не отпирайтесь, гражданин Рыбин, это вы гражданина Белизона камнем-то по балде шлепнули – вон и отпечатки даже есть. И, что же вы думаете, говорит Рыбин, я его камнем по балде огрел, а отпечатки не стер. Что ж, я детективов никогда не читал? И, потом, неужели я не мог найти для этого менее людное место, чем магазин ИКЕА?
Нюша и Бестиарий снова переглянулись. Антоша нехорошо крякнул.
Опасаясь за здоровье Бестиария, который явно был с Антошей в разных весовых, ростовых и кулачных категориях, Нюша сочла за лучшее вкратце описать события двух предыдущих дней. Упомянула она и о своем давнем знакомстве с Рыбиным.
-Погоди-погоди, - вмешался Антоша, - так наш Мегрэ думает, что он нашел убийцу Икейского Тинейджера? Не знаю, что там трасология, а вскрытие показало, что причиной смерти гражданина хорошего явился вовсе не удар тупым предметом по затылку.
-Его, что, не били? – спросила Нюша. – каменюка-то рядом лежала.
-Да-да, подсвечник декоративный из цэмента, килограмма на три – из таких хорошо писать «Хэ-Хэ век Фокс» - кивнул пьяненький Андрюша. – Ты, что же, Некрофил, хочешь сказать, что у этого попугая такая крепкая голова, что треснули его камнем, а ему до лампочки?
-А мертвым все до лампочки, - безмятежно сказал Антоша.
-То есть? – спросила Нюша.
-То есть, к моменту удара объект был уже мертв.
-Как ты это определил?
-Ну, по характеру гематомы, а также…
-Антон, - прервал его Андрюша, - мы же едим…
-Во-первых, мы не едим, а пьем, - возразил Антоша, - а во-вторых, наш Шерлок Холмс очень удивится, когда почитает мое заключение.
-Почему? – полюбопытствовал Бестиарий.
-А потому, что удар был скользящий – скорее всего камень упал сам, причем с небольшой высоты. Знаете ли, когда бьют камнем по голове, в голове обычно дырка остается. А таким булыганом, какой Волосатое Пузо описывает, вообще можно лицо с затылком срифмовать.
-Тогда причина смерти? – воодушевился Андрей.
-Как всегда, одна из двух, - невозмутимо ответствовал Антоша.
-То есть? – не понял Бестиарий.
-Ну, причин смерти вообще только две: остановка сердца и остановка дыхания… - Антон явно вступил в философскую стадию опьянения.
-А конкретнее! – прошипел Андрей.
Антон вздохнул.
-Если исходить из изменения тканей, указывающих на гипоксию и гипотонию…. Да что там далеко ходить! Если говорить о содержимом желудка…
-Короче, Склифосовский!
-Короче, колес ваш мальчик накушался.
-Но ведь Борис не был наркоманом, - встряла Нюша, - Я его хорошо знала.
-Деточка, - возразил Антон, - отравиться можно и домашней аптечкой, главное, сколько съесть. Он, кстати, ничем не болел?
-Болел или нет – не знаю, - сказала Нюша, - но лечился все время. И еще весь театр таблетками снабжал.
-Ну, вот! Анализ из лаборатории придет, и я тебе точно скажу, что он съел. А ты, Волосатое Пузо, педика своего выручай, не виноват он, скорей всего.
-Да с нашим бы удовольствием, так у него алиби нет. Утюгов ему: где ты в это время был. А Рыбин: в ИКЕЕ. А зачем, мол? А он только молчит да глаза отводит. Утюгов, понятно, весь в подозрениях. Опять же, пальчики на камне… а самое главное, - Андрей поднял палец, - ну, не любит Ромка Утюгов голубых!!! На дух не переносит!!!..
Скромный Бестиарий взорвался:
-Мало ли, кто кого не любит! Тоже мне, «Моя милиция меня бережет…» «Уничтожим всех комми, негры убирайтесь в Африку!..» Троглодит! Это дискриминация!..
-Эх, молодой ишшо… - вздохнул Антон.
-Да нет, - усмехнулся Андрюша, - он просто с Утюговым не знаком. Да ты, Борь, не волнуйся, вот напишет Некрофил заключеньице, почитает его Роман Владимирович, версия его развалится, зубками-то поскрипит-поскрипит, да и отпустит Рыбина, никуда не денется.
-Коновалов, пиши заключение! – напустилась Нюша на Антона.
-В порядке общей очереди! Знаешь, сколько у меня тут жмуров? И еще каждый день свеженьких подвозят. И на каждого заключеньице! А свеженькие знаешь, какие бывают? Вон, как раз перед вашим красавчиком поступил – шашлык по-карски! Заснул за рулем, а я выясняй, отчего это он заснул?! Хотя, судя по всему, тоже чего-то наелся.
-Да бог с ним, с этим водителем! – отмахнулась Нюша. – Сколько времени ты будешь заключение писать? Артур Эдуардович-то в тюрьме сидит!
-Не в тюрьме, а в СИЗО. Да и просидит-то недели две всего…
-Ни фига себе! Тошенька, пиши скорее, хочешь, я тебя за это поцелую?
-Хочу, - согласился Антон. – Но только в губы. Долго и страстно.
-А вот напиши, а там посмотрим, – ответила Нюша.

Засиделись далеко заполночь. Нюша с Бестиарием за важным разговором пропустили тот момент, когда бойцы невидимого фронта лыка вязать перестали, а когда заметили, поспешили ретироваться. Джентльмены изъявили желание проводить Нюшу до экипажа, Андрей заодно решил сходить за очередной.
Нюша, несмотря на ясную голову, ступала все же менее твердо, чем ей бы хотелось, что вызвало у машины небольшой переполох. Антон, вдруг вспомнив о гангрене, заражении крови и столбняке, возжаждал ехать к Нюше домой, дабы, по его словам, дежурить у кровати. Он, прямо в хирургической форме, пытался влезть в машину, но не поместился. Выразившись в том духе, что у кого-то слишком узкие двери, Антон засопел и стал лиловым глазом косить в сторону Бестиария. Кудрявый, увозивший обожаемую Нюшу, нравился ему все меньше. К пущей Антошиной ярости, тот его взгляда не заметил. Антоша, решив уточнить свои претензии, навис над Бестиарием и с высоты своего гигантского роста осведомился:
-Ты понимаешь, что это – Светлый Идеал?!
Нюша не дала ему ответить. Зная Антошин характер, она понимала, что, что бы Бестиарий ни сказал, дело кончится дракой. Ее рассуждения были очень просты: «Если они подерутся, будет смертоубийство. Утюгову с Андреем хорошо – у них будет работа. А у меня не будет кавалера. Двух».
Она выскочила из машины и заорала:
-Тоша! Я забыла спросить, ты завтра работаешь?
Антон сразу забыл о Бестиарии.
-Да…. Нет!.. А что ты хотела?
-Нет? Жалко, а то я хотела заехать насчет заключения.
-Заключения? – Антон задумался. – Какого заключения?
-Ну не тюремного же! – воскликнула Нюша. – Ты обещал мне написать заключение о смерти Бориса Белизона, а я тебя поцелую…. Завтра будет?
-Завтра? - Из сумерек материализовался Андрей. Из карманов пиджака торчали бутылки. Оценив ситуацию, он кинулся грудью на амбразуру. – Ну, конечно, будет! Щас водочки выпьем и напишем…. Пойдем, Некрофил… Заключение писать…. Обещал девушке – надо выполнять.
Подхватив Антона под белы рученьки, он повлек его к больничному корпусу. Через пару шагов он обернулся и выразительно кивнул Бестиарию, мол, езжайте.

Доехали без приключений. Нюша, правда, по дороге заснула, а самостоятельное восхождение по лестнице показалось ей подвигом Геркулеса, простым смертным не доступным.
Поддерживая даму, Бестиарий повел ее на второй этаж. Пошатываясь, Нюша удивлялась, как же ее развезло, и уверяла, что обычно она не пьет. Бестиарий вежливо предполагал, что это, наверное, от потери крови.
Когда дошли до квартиры, на коврике перед дверью обнаружился Витек. На этот раз он явился без полотен. Свернувшись калачиком, он сладко спал, положив под голову затрепанную клетчатую авоську.
-Ущипни меня, - попросила Нюша Бестиария.
-Зачем? – удивился тот.
-Что это у меня на коврике такое лежит?
-Мужик…
-Слава Богу, я думала, это белая горячка.
Бестиарий вежливо вытаращился.
-Может, его про… ээ… убрать?
-Не выйдет, это мой муж.
Бестиарий сочувственно кивнул:
-Тот самый?

Глава 7

Нюша проснулась, стеная. Потолок крутился перед глазами, а в животе было очень скучно. Очень хотелось последовать примеру Витька и закричать «Пидорас!» Но это было бы уж совсем неправдой! А кричать «Лесбиянка!» показалось Нюше как-то глупо, тем более, что под ухом разрывался телефон. Звонила мама. Этой неугомонной женщине непременно нужно было узнать, как здоровье кота. Непонятно только, зачем ей это понадобилось в восемь утра. Нюша, хоть и слабым голосом, но вполне определенно высказалась и попыталась заснуть снова. Но не тут-то было! Едва Нюше сомкнуло негой взоры, как заверещал мобильный. Нюшина задача усложнилась, потому как пришлось вставать и выковыривать телефон из сумки, что одной рукой проделать было непросто.
-Некрофил согласен! – раздался в трубке жизнерадостный возглас в ответ на Нюшино мычание. Нюша в сотый раз пожалела, что не поставила определитель, одновременно соображая, кто бы это мог быть и как бы позаковыристее выругаться, если собеседник окажется телефонным хулиганом.
-А какое это ко мне имеет отношение, - прохрипела Нюша, наконец.
-Ты что, спишь? – радости собеседника не было предела.
-С кем я разговариваю?! – взяла быка за рога Нюша.
-Титов Андрей Анатольевич, адвокат, - торжественно представился собеседник. – Мы вместе пили…
-О, господи! – Нюша облегченно вздохнула, - Извини, не узнала. А чего хотел-то?
-Я ж говорю, Некрофил согласен!
Нюша мысленно перевела самой себе: «Некрофил – это Коновалов… Он много на что согласен…. А вот согласна ли я…»
-Слышь, пишет уже, заключение-то…. Любовь – великая сила!.. Представляешь, как ему с бодуна-то? Он же ради тебя…. А я еще ходатайствами бомбить буду….
Нюша поняла, что собеседник пьян.
Она строгим голосом поинтересовалась:
-Вы во сколько разошлись?
-Да… Минут пятнадцать уже, - рапортовал Андрей. – Я вот домой еду. Ой, что мне Маринка устроит!
Нюша не стала дослушивать и отключилась. Честя на чем свет стоит изобретателей водки и обещая себе никогда не пить – ну, разве что, красненького… ну, только по праздникам… - она, охая, доплелась до постели. Стоило ей закрыть глаза, задребезжал городской телефон. Через две минуты беседы Нюша утвердилась во мнении, что звонят не ей, но говорить «Вы не туда попали» было как-то неприлично – на том конце провода пожилая женщина проникновенно и обстоятельно информировала ее, что «все так сложно, тело еще не отдали, они так копаются, у Катеньки такой стресс – так что, похороны, наверное, будут завтра». Нюша, совершенно не понимая, какое это имеет к ней отношение, скорбно говорила: «Да, да…».
Повесив трубку, Нюша нехорошо высказалась в адрес неизвестного ей покойника и его ненормальной родни и поняла, что заснуть ей уже не удастся. Необходимо было выпить чаю. Только было она собралась прошествовать в чем мать родила на кухню, как вспомнила, что там находится Витек. Не то, чтобы она его стеснялась, но нотации о блудницах вавилонских могли испортить весь день.
Витек уже проснулся и сидел с невыразимо постным лицом над стаканом жиденького чая и Сергиево-Посадской православной газетой «Вечерний Звон». Нюша как-то раз читала этот листок – писали, в основном, про религиозные праздники и какую-то идиотскую партию. Одним словом, газетка годилась только колбасу заворачивать.
-Кто рано встает, тому Бог дает, - укоризненно сказал Витек. – Выспалась?
Нюша подивилась такой заботе об ее здоровье. Что-то было не так.
-Ты завтракал? – спросила она.
-Как-то неловко было без тебя… - сказал Витек. У Нюши челюсть отвисла. Прежде Витек не стеснялся хозяйничать в ее доме, как в своем собственном. Ярким примером тому была фреска.
Нюша полезла в холодильник. На глаза ей тут же попалась кастрюля с борщом, занимавшая почти всю полку. Решив и Витку сделать приятное, и холодильник освободить, она предложила:
-Борща хочешь? Мама варила…
-Да! Борщ у нее знаменитый! – Витек мечтательно закатил глаза, но тут же опомнился, - Так пост же! Великий пост, а ты скоромное… - он вдруг осекся и промямлил, - нет, спасибо….
Нюша внутренне похолодела – что-то было совсем не так!
-Ну, крекеры есть, морковка…. Хлеб…. Маргарин, «Россиянка», - его, вроде, из постного масла делают….
Она вытащила продукты из холодильника и положила перед Витьком. Он был несказанно благодарен за питательный постный завтрак. Нюша терялась в догадках.
-А что у тебя с рукой? – проникновенно спросил Витек, чистя морковь. В помойное ведро!
Нюша демонстративно отпилила два огромных куска колбасы и принялась жарить яичницу. Витек промолчал!
-Короче, что тебе надо? – нехорошо спросила она, садясь с дымящейся сковородкой напротив Витька.
-Да ты чайку себе налей, - сопротивлялся он.
-Не темни! – напирала Нюша.
-Мне нужна дама для похорон, - сознался Витек.
Нюша аж подавилась.
-Что, прости, ты будешь делать с дамой?!
-Ну, то есть, понимаешь, на похороны надо с дамой…. Меня родственники пригласили, с дамой….
-А я тут причем? – возмутилась Нюша.
-Так ты, вроде жена….
-Витек, мы с тобой развелись! Давно развелись!
-Но родственники-то мои об этом не знают…. Выручи, а?..
-Что за родственники? Что за похороны? Зачем дама?
Помимо родителей, сложивших свои головы в далекой африканской стране, где нет ничего, кроме алмазов, у Витька, как у всякого человека, было некоторое количество дальних родственников.
Двоюродная тетка по матери в свое время вышла замуж за некоего Капустюка. От этого брака родились две дочери, которых Витек величал «кузинами». Нюша о них знала только понаслышке – за все время их с Витьком супружества никаких шагов к налаживанию семейных связей с обеих сторон предпринято не было.
А теперь – такая драма! Оказывается, младшая из сестер на днях при трагических обстоятельствах потеряла любимого мужа, которого, по словам Витька, то ли зарезали, то ли задушили, - в общем, что-то ужасное. Тем более что влюбленные так недавно обвенчались!
-Будь другом, выручи!.. А?
-И как ты себе это представляешь? - возражала Нюша. – С какой стати я попрусь на похороны – я и на свадьбе-то не была!
-Так и я не был! – оправдывался Витек. – Я и не знал, что Катюша замужем, ей двадцать лет всего… Но тетушка звонила, плакала, просила, чтобы я был с супругой – это очень подбодрит Катеньку….
-И ты, конечно же, дал ей мой телефон.
-Ну, да! Его ж убили….
-Кого?
-Ну мужа Катиного. А милиция труп не отдает…. Ох, не по-христиански…. На третий день надо, а его отдадут только сегодня или завтра.
-Так вот, кто звонил! – до Нюши, наконец, дошло.
-И что? – оживился Витек.
-Завтра будут похороны, она обещала еще позвонить.
-Ох, нехорошо…. Видишь, она нуждается в нас. Будь моей женой на поминках….
-Бред какой-то… - сказала Нюша.
Витек ныл еще около получаса, и Нюша, наконец сдалась, тем более, что он был таким паинькой, даже посуду помыл!
-Но у меня из траура – только черные джинсы с водолазкой! – предостерегла Нюша.
-Это ужасно! Будет отпевание! В храме!!! – Витек в ужасе закатил глаза.
-Постой, у меня идея! – воскликнула Нюша. – А что, если у костюмеров в театре поспрошать? Что-нибудь да подберут…
Сегодня Нюша не планировала идти на работу - с такой искалеченной рукой надлежало выправить больничный и балдеть в свое удовольствие недели две или три. Однако перспектива целый день созерцать Витька за чаем и божественной книжкой и слушать о трагедии семьи Капустюков ее не прельщала. Поэтому она была даже рада поводу прокатиться до театра и помахать у любимого начальства раненой рукой перед носом (для пущей убедительности можно по дороге завернуть в поликлинику и вооружиться бумажкой «о временной нетрудоспособности»), а, кроме того, очень хотелось расспросить Настю Иванову о том, что такое Бестиарий и с чем его едят.
С трудом одевшись и причесавшись, Нюша около полудня вышла из дома.
В середине голодных девяностых она трудилась в живописном цехе театра имени Маяковского. Там же начала свою карьеру бутафора. Несколько лет назад, когда маленьких театров стало пруд пруди, и каждый из них ощутил потребность в квалифицированной постановочной части, Нюша, соблазнившись свободным графиком и отсутствием непосредственного начальства, перешла на работу в театрик по соседству. Особую радость ей доставила собственная мастерская под крышей. Правда, взбираться туда надо было по древней винтовой лестнице, у которой ступеньки были через одну, а лампочки выбили еще защитники баррикад революции 1905 года, но это же все ерунда!
Сам театр был маленький, уютный; особенно по-домашнему он выглядел в дневные часы.
В театре Нюша оказалась часа в три. Вахтерша, обычно грозная Светлана Ивановна, пользуясь отсутствием начальства, курила прямо на рабочем месте. Увидев Нюшу, она расплылась в улыбке и минут десять причитала над ее рукой. Попутно она сообщила ей все свежие новости, перемежая их рецептами народной медицины. Мол, Бельского убили, какой ужас! В фойе некролог вывесили, завтра похороны, со всех на венок собрали по сто рублей, милиция приходила, ее, Светлану Ивановну допрашивали, хамы, и не только ее, вон Настя Иванова до сих пор ходит сама не своя… а раны хорошо бы мочой, суточной….
Прорвавшись, наконец, дальше вешалки, Нюша быстро разобралась с делами обязательными – заведующий постановочной частью довольно спокойно воспринял весть об ее увечье, а костюмеры с энтузиазмом подобрали траурный наряд «на зависть вандербильдихе»: Нюша получила не только маленькое черное платье, но и шляпку с вуалью и туфли на умопомрачительной шпильке. Для полноты комплекта девочки всучили ей черные чулки в сеточку и муфту «под кротика» - чтобы прятать бинты. Хотели добавить боа, но Нюша отказалась.
Осчастливленная роскошным трауром, Нюша отправилась разыскивать Настю. Иванова устроила субботник в реквизиторской. Она с остервенением запихивала коленом эмалированные миски вперемежку с искусственными цветами в древний фибровый чемодан, бормоча себе под нос что-то нецензурное. Поздоровалась она довольно неприветливо. Начинать разговор о Бестиарии прямо сейчас было бессмысленно, но Нюша, за несколько лет работы изучившая Настины слабости, использовала безотказный прием. Жестом фокусника она извлекла из сумки огромную швейцарскую шоколадку (белую, с ванилью, изюмом и орехами – сплошной вред фигуре!) и сладким голосом произнесла: «Что-то чаю хочется….»
Настя растаяла и буркнула:
-Только дверь закрой, а то щас вся бухгалтерия прибежит….
За милую душу уничтожив две трети плитки, Настя (которая была совсем не дура) ехидно осведомилась:
-Ну, и что там у вас с Ивановым?
Нюша, ничем не выдав своего удивления, обворожительно улыбнулась и прощебетала Насте в тон:
-Вот я и думаю, стоит ли время тратить….
Настя глубокомысленно закурила.
-Ты, подруга, как хочешь, - он мужик, конечно, ничего, красивый…. Только импотент….
Нюша удивленно приподняла брови:
-А папа у твоего ребенка кто? Голубь?
-Во всяком случае, не Иванов! – равнодушно изрекла Настя.
Оказывается, Настя состояла в законном браке с Бестиарием Петровичем Ивановым уже пять лет! Правда, вместе из этого времени они прожили от силы год.
В первые месяцы замужества Настя пребывала в сладкой эйфории. Молодой муж (за Бестиария Настя выскочила не раздумывая, стоило ему предложить) казался идеалом мужчины. Принцем на белом коне, в серебряных доспехах. Он был хорош собой, умен, вежлив, хорошо зарабатывал и сразу после марша Мендельсона отвел молодую жену в собственную квартиру. Правда, в Новокосино, но это мелочи! Даже будучи хозяйкой дома, Настя почти не сталкивалась с домашней работой. Супруг с энтузиазмом чистил картошку, бегал с пылесосом и таскал с Выхинского рынка торбы с продуктами. Настя, если бы захотела, могла бы целые дни пролеживать в ванне, заниматься маникюром и иногда радовать любимого кулинарной экзотикой. Причем, любимый с удовольствием бы помыл посуду после ее экзерсисов.
Казалось бы, живи и радуйся! Но, поди ж ты, Насте непременно хотелось завести ребенка. А дорогой и во всех прочих отношениях идеальный муж исполнял супружеский долг крайне редко и неохотно.
-Я уж и белья эротического накупила, - закатывала глаза Настя, - и кассеты всякие в прокате брала, и ужины при свечах… и подпоить его пыталась…. А этот соплежуй: «Солнышко, деточка, ты устала…» И глаза как у теленка! Тьфу!.. И потом, знаешь, без секса как-то грустно….
Короче говоря, в один прекрасный день Настя выдвинула благоверному ультиматум: рожаем ребенка или разбегаемся. К ее удивлению, благоверный предпочел разбежаться, причем, оставил ей квартиру (которую сам же и купил) и все «совместно нажитое имущество» и перебрался к маме.
-Пес его знает, - Настя пожала плечами, - может, я его физически не устраивала. Странно, другие мужики вроде не жалуются….
Настя с явным удовлетворением оглядела свои стройные ноги. Несмотря на то, что ей было за тридцать, выглядела она года на двадцать два, от силы на двадцать четыре. С ранней юности она профессионально занималась хореографией, что сказывалось даже теперь, когда, после перелома ноги, с танцами было покончено.
Настя затянулась.
-Может, он просто детей не любит?.. А, раз детей не любит, значит, урод! – заключила она.
Однако на разъезде ее отношения с Бестиарием не закончились.
-Нет, ты представляешь! – возмущалась она. – Я до сих пор с ним развестись не могу!
Как нетрудно догадаться, гражданин Иванов ни в какую не желал идти в ЗАГС – стеснялся своего экзотического имени.
-Уж, когда мы расписывались-то цирк был! У нас ни свидетелей не было, ни фотографа, ни свадьбы человеческой с шампанским. У меня даже фаты не было… Прикинь?! А регистраторша ржала всю дорогу, как кобыла...
Помня ужасы бракосочетания, Бестиарий уже который год собирался с духом для нового акта изменения гражданского состояния.
-Так что, вперед, моя радость, - заключила Настя, - крути ему мозги, если еще не передумала. Может он и мне хорошо сделает, разведется, наконец.
По дороге домой Нюша размышляла. Конечно, после разговора с Настей, ореол святости вокруг Бестиария несколько померк, но ведь всем известно, какая Иванова стерва! Она кого хочешь оговорит, не поморщится. Да и все знают, что она похотлива, как мартовская кошка. То, что для среднестатистического человека нормальная половая жизнь, для Насти – монастырь! Естественно, бедный Бестиарий не выдержал – он же еще и работал! Какие уж тут секс-марафоны после трудового дня! А она, небось, валялась на диване и лопала вишню в шоколаде…. И вообще, какое отношение плотская любовь имеет к святости?...

Нюшина дорога к дому лежала через Ленинградский парк. В прошедшие выходные в парке прошел субботник. Парк вычистили от мусора, а прошлогодние листья сгребли в живописные кучи между деревьями. Некоторые из них лениво дымились, распространяя в воздухе запах весны. Сквозь поблескивающие нежными почками ветки лип ложились широкие полосы ласкового вечернего солнца, в прозрачных лужах отражалось голубое небо и белые облака, карапуз в красном комбинезоне кормил белочку, а через дорожку парка то и дело опрометью кидались деловитые трясогузки.
Навстречу Нюше по липовой аллее шел Он.

Глава 8

Бестиарий явно только что завершил вечернюю пробежку. Разгоряченный, он широко вышагивал по аллее, делая круговые махи руками и глубоко дыша. Усталые собаки, свесив языки, трусили следом. Нюша им залюбовалась – ей казалось, что в спортивной форме, а именно, в трусах и майке, он чем-то похож на греческого бога. Неприлично загорелая для апреля бронзовая кожа обтягивала не менее неприлично рельефные мускулы. Бегал Бестиарий без очков и его лицо, особенно мужественное без этого украшения, напомнило Нюше ренессансные портреты.
Нюша втянула живот, выпрямила спину и внутренне порадовалась, что утром все-таки заставила себя вымыть голову, несмотря на то, что мыть пришлось одной рукой, а укладка волос при помощи фена сегодня напоминала выступление жонглера в китайском цирке.
Изобразив самую очаровательную из улыбок, Нюша прощебетала:
-Привет! Где это ты так загорел?
Греческий бог не отреагировал. Он в том же темпе прошествовал мимо Нюши, после чего подхватил под мышки изнемогших Гелю и Кузю, видимо, для отягощения, и, пустившись бегом, скрылся из виду. Степа, оглушительно сопя, перешел на крупную рысь и умчался вместе с ним.
Нюша, открывши рот проводила глазами спортсменов.
-Ни фига себе! – пробормотала она.
Оставшуюся дорогу до дома Нюша хмуро размышляла. «Допрыгалась, деточка!.. Нечего было вчера нудеть целый вечер и напиваться как последняя… А все эти алкаши!.. Он же меня знать теперь не хочет! А еще этот пидорас притащился и разлегся перед дверью, как бомж! Вот он и подумал… что яблочко от яблоньки…. то есть… муж да жена…. Тьфу…Господи, что же делать!?..»
Домой она вернулась мрачнее тучи. Нюша с негодованием посмотрела на Витька, спящего в кухне на матрасе.
«Спасибо, родной…. – подумала она. – Удружил…. Похороны эти…. Я тебе щас устрою панихиду с танцами….»
Витька спас телефонный звонок.
-Здравствуй, дочь, - прорычала Лидия Михайловна. В данный момент она с Нюшей была настроена на одну волну – тоже кипела от бешенства. – Где ты ходишь, хотела бы я знать!?
-На работе была! – ответила Нюша.
-Что еще за сказки Венского леса! Твой тип мне все доложил. Мне прекрасно известно, что ты вчера напилась и чуть руку себе не отрезала! Какая работа?!
Человек более робкий, чем Нюша, наверное потерял бы дар речи от такой категоричности.
-Мам, ты чего хотела? – Нюша решила сменить тему.
-Ты как с матерью разговариваешь, сопля голландская! Таскаешься неизвестно где, напиваешься, опять этот придурок у тебя поселился! Помяни мое слово, будешь так продолжать себя вести, останешься старой девой!
-Мам, ну, старой, может быть, девой уже вряд ли…. – эта реплика подействовала на Лидию Михайловну, как красная тряпка на быка.
-Где мой мальчик?! - возопила она так, что чуть мембрана не лопнула.
-Мама, какой мальчик?! – опешила Нюша.
-Я все знаю! Мне твой дебил сказал, что мальчика нет дома! Куда ты дела мальчика? Небось, даже не похоронила по-человечески. Небось, в обувную коробку засунула и в помойку выбросила... Я знаю, что ты его никогда не любила! Уморила кисика моего! – Лидия Михайловна была в истерике.
До Нюши, наконец дошло, что речь идет о Хрюпсике.
-О, Господи, Боже! – воскликнула она с облегчением. – Да живо твое сокровище! Не ори ты так, в гостях он!
-В каких гостях! У чужих людей? Кому ты его отдала?
-Мама, не ори ты так, я тебе пытаюсь объяснить…. Хрюпсик пока у соседей, пока у меня краска не выветрится…
-Какая краска?
-А тебе дебил не сказал? – злорадно поинтересовалась Нюша. – Что он мне всю кухню нитрокраской изгадил. А у кота на нитру аллергия… Слава Богу, нашелся добрый человек, который приютил твое чудовище, а ты меня уже в кошкоубийцы записала….
-Да? – почти сдалась Лидия Михайловна. – А вот я приеду и проверю, как там мой мальчик поживает….
-Мам, только не завтра, у меня завтра похороны.
-Кто умер? – напряглась Лидия Михайловна. – А, ну, да… Тот мальчик… Он же из вашего театра…
-Да нет, мам, не те похороны, другие… Меня Витек пригласил…
-Ты, что, опять с ним связалась? Он же придурок полоумный!
-Мам, я знаю, что он придурок, ему просто дама для похорон нужна – и все!
-Ты, конечно, как знаешь, но, если этот тип будет все время рядом ошиваться, ты никогда замуж не выйдешь, а я еще хочу внуков понянчить!
Нюша вдруг вспомнила о своей сегодняшней встрече с Бестиарием и опять расстроилась.
-Слушай, мам, разберусь как-нибудь! Все. Пока.
Положив трубку, Нюша выругалась и пошла на кухню. Перешагнув Витька, она пролезла к холодильнику. Борща по-прежнему не хотелось. Ей на глаза попалась горбушка хлеба в целлофановом пакете и почти приконченная банка варенья, малинового, привезенного мамой. Ее любимого!
-Все мое варенье сожрал, постник хренов!.. – пробормотала Нюша, намазывая остатки варенья на остатки хлеба. Дожевав бутерброд, она протиснулась к помойному ведру с банкой и пакетом в руке. Ведро было переполнено, и морковные очистки свешивались во все стороны.
-Ну, пидорас!.. – сказала себе Нюша и пошла выкидывать это безобразие.
Мусоропровод в подъезде, конечно же, был забит, о чем предупреждало объявление с подписью «Администрация». Нижеподписавшиеся рекомендовали жильцам выбрасывать мусор в контейнер, предусмотрительно подкаченный прямо к подъезду.
Грязный железный ящик невыразимо смердел. Нюша с отвращением выколачивала ведро в бак, думая, что же летом будет! А тут еще какая-то шавка кинулась ей прямо под ноги и оглушительно заверещала.
-Геля, прекрати! – раздался знакомый голос.
Бестиарий тоже кинулся Нюше под ноги, пытаясь ухватить собаку. Наконец он встал, вытаскивая из ушей крошечные наушники. Геля дергала ногами и путала провод плеера.
-Девушка, извините, пожалуйста, - в своей обычной манере расшаркивался Бестиарий, одновременно выпутывая Гелю.
-Ну, знаешь!.. – воскликнула Нюша, а про себя возмущенно подумала: «Ну, ладно бы просто не общался, а то еще делает вид, что мы незнакомы!»
Бестиарий отвлекся от собаки и близоруко прищурился. Потом он вытащил из кармана очки, нацепил их и, наконец, в восторге воскликнул:
-Ой, привет!.. Тоже гуляешь? – он по-детски широко улыбался и явно был рад ее видеть. Не дав ей ответить, он продолжал. – А мы с собаками бегали. Такая красота! Знаешь, как здорово - бежишь по парку, вокруг почки-листочки… Я еще Моцарта включил….
-Да я слышу! – ответила Нюша. С Гелиных тощеньких лапочек свисали наушники, в которых гремела сороковая симфония. У Нюши сразу поднялось настроение. «Так, значит, он меня просто не видел и не слышал, а я, дура, себе напридумывала, даже объелась!» Она решила было расстроиться опять, но вдруг подумала, не съешь она этот бутерброд, не пошла бы выбрасывать мусор, а сидела бы и дулась.
-Как твоя рука? – вспомнив о руке, Бестиарий выхватил у нее ведро.
-Спасибо, ничего, - Нюша повторила давешнюю попытку очаровательно улыбнуться. – Борь, я тут с мамой разговаривала…. Она хочет лицезреть Хрюпсика. Можно, я сегодня зайду, его заберу?
-Ой, как жалко! – вдруг расстроился Бестиарий. – А маме он так нравится…. Она уже спрашивала, нельзя ли его навсегда оставить…. Но ты, наверное, против будешь….
-Да я бы с радостью, - ответила Нюша, - но ты понимаешь, мама….
-Эти мне мамы… - пробурчал Бестиарий. – А твой… эээ… супруг еще не уехал?..
Нюша отрицательно помотала головой.
-Бедненькая!.. А хочешь, я тебя со своей мамой познакомлю? Она плюшек напекла….
Нюша внутренне возликовала. Он решил ее познакомить с мамой! Когда знакомят с мамой… В общем, это очень хорошо, когда парень тебя знакомит со своей мамой!
По пути они забросили ведро к Нюше в прихожую и поднялись к Бестиарию. Нюша не без трепета ждала этой встречи.
Мария Ивановна оказалась величественной седовласой дамой. Стоило им переступить порог, как она выплыла в прихожую, облаченная в строгое, идеально отглаженное домашнее платье. Такое Нюша видела в журнале «Бурда» лет пять назад. Волосы ее были уложены в высокую замысловатую прическу, а внушительную грудь украшала янтарная брошь. Но больше всего Нюшу поразило то, что Мария Ивановна дома ходила в туфлях на высоченном каблуке.
-Добрый вечер, - провозгласила она тоном королевы, - Бестиарий, представь же мне свою даму.
Бестиарий сделался похож на школьника.
-Мама, это Нюша…. Нюша, это моя мама… Мария Ивановна….
-Очень приятно…. – пролепетала Нюша.
-Взаимно, деточка, - Мария Ивановна благосклонно кивнула. – А как же ваше полное имя? Анна?
-Инна.
-Инна… Инна – это хорошо. Инесса, давайте пить чай! Я приготовила круассаны. Бестиарий, переоденься! Ты похож на дикаря.
Круассаны, поданные на хрустальном блюде, хотя и были обыкновенными плюшками, таяли во рту. Чай был тоже очень хорош.
-Так это вы – хозяйка этого очаровательного котика? – вещала Мария Ивановна, угощая Хрюпсика кусочком плюшки с маслом. – Бестиарий называет его каким-то странным словом, что-то неблагозвучное…. Милочка, скажите, какое имя он получил при рождении?
Нюша взяла великосветский тон:
-Вы знаете, моя мама держит кошачий питомник, и по паспорту Хрюпсика зовут Ксавье Жуир.
Бестиарий подавился.
-Бестиарий! – сурово изрекла Мария Ивановна. – Ты совершенно не умеешь вести себя за столом! Что подумает о тебе Инесса?.. Ксавье, мое золотце! – позвала она Хрюпсика. – Какое очаровательное существо! И такой прекрасный аппетит. – Хрюпсику было решительно все равно, как его называют. Он умял плюшку, довольно икнул и посмотрел на Марию Ивановну с обожанием.
«Поди ж ты, поганец, - подумала Нюша, - и не спит!»
-Инесса, а чем вы занимаетесь?
-Я работаю в театре.
-О! Я тоже работала… Вы артистка?
-Нет, я художник.
-Очаровательно!..
Нюша просидела у Ивановых допоздна. Из гостей она уходила сытая и благодушная. Перед уходом она минут десять расшаркивалась с Марией Ивановной в прихожей. Бестиарий вызвался проводить ее до квартиры.
-Ну, ты даешь! – с восхищением воскликнул он на лестнице. – Такой Версаль развела! Мама от тебя в полном восторге!
-Ну… - кокетливо сказала Нюша. – С каждым человеком надо говорить на его языке.

Глава 9

И, конечно же, они опоздали! Витек, так накануне и не пробудившийся, дрых до десяти утра и проснулся, только когда позвонила мадам Капустюк и сообщила, что отпевание уже идет, а погребение состоится через два часа, на Калитниковском кладбище. Витек с криками «Ничего тебе нельзя доверить! Почему ты меня не разбудила!» растолкал Нюшу. Та была настолько ошеломлена резким пробуждением, что ни слова не говоря занялась поисками своего великолепного траура. Пакет со всей этой роскошью обнаружился в прихожей, прижатый к стене забытым накануне мусорным ведром. Нюша, не уставая радоваться тому, что платье было немнущимся, спешно в него облачилась и глянула на себя в зеркало. Она была похожа на вдову сицилийского мафиозо, для законченности образа не хватало только темных очков на пол-лица, маленькой сумочки и плечистого телохранителя. Но, по правде сказать, выглядела она довольно неплохо. «А что, чулки в сеточку – это идея! Мне с моими ногами вполне можно….»
-Ну, как я тебе? – спросила она, выходя на кухню.
-Господи! – возопил Витек, впрыгивая в помятые черные штаны. Свой траур он привез в той самой клетчатой авоське, и выглядел костюм соответственно.
-А что? – Нюша надулась. Ей-то казалось, что выглядит она очень даже хорошо.
-Какого черта ты вырядилась, как проститутка? – в спешке Витек, забыв и о Великом Посте, и о своей сугубой воцерковленности, стал изъясняться, как все нормальные люди.
-Я, может, как проститутка, а ты – как бомж! – парировала Нюша. – Хоть бы портки погладил…. И вообще, хотел даму в платье, а теперь выделывается!
-Очень короткое! – Витек боролся с галстуком.
-Ну, в церковь-то мы уже не идем!
-Хоть шляпу сними. А то как дура…. И вообще, погладь мне штаны.
В половине одиннадцатого они вышли из дома. Брюки Витьку Нюша, конечно, погладила (чтобы не очень стыдно было вместе с ним ходить), а шляпу не сняла. Назло. И сидя в метро, кидала на Витька злобные взгляды из-под вуали.
Маршрутки, как нарочно, не было, так что пришлось нестись сломя голову, от «Волгоградского проспекта» сперва по улице Талалихина, а потом переулками, чему двенадцатисантиметровые шпильки отнюдь не способствовали.
Купив у какой-то бабушки цветов, Нюша с Витьком поскакали к месту погребения. Как ни странно, в этот ранний час на кладбище было очень людно. Нюша, несколько раз машинально поздоровавшись, вдруг обнаружила, что на кладбище собралось довольно много знакомых. «Батюшки! Да тут полтеатра набежало!» - подумала она и вспомнила, что вчера Светлана Ивановна говорила о похоронах. «Значит, Бориса тоже здесь хоронят», - подумала Нюша.
-Здравствуй, Инна Петрова, - прочирикал у нее за спиной ехидный голос.
Обернувшись, Нюша лицом к лицу столкнулась с Жанной Месхишвили, полной блондинкой, примадонной и первой вокалисткой у них в театре.
Жанна, одетая в строгий черный брючный костюм, саркастически оглядела Нюшу.
-Милое платьице, - сказала она. – И шляпка знакомая….
-А, Нюш, привет! - подхватила ее под руку молоденькая актриса Наташа Михайлюк. Нюша заметила, что платья у них с Наташей были одинаковые. Только Михайлюк была куда больше похожа на мафиозную жену. У нее даже были темные очки, а на голове красовался черный шифоновый платок.
-Не обращай внимания, - шепнула Наташка, отведя Нюшу подальше от примы. – Это Жанка все от зависти. Она бы в такое платье ни в жисть не влезла.
Продолжая что-то щебетать, Наташа повлекла ее в сторону могилы Бельского. По пути им встретилось еще несколько таких же платьев. И тут Нюшу осенило. Она вспомнила, что в одном из спектаклей их театра был хор проституток, а теперь их наряды, видимо, пригодились для похорон.
«Ну, костюмеры! Ну, сволочи!» - подумала Нюша не без восхищения. Помянутые ей костюмеры, одетые в джинсы и водолазки, стояли неподалеку и с явным удовольствием обозревали плоды своего труда.
У могилы Бельского тихо и довольно прилично играла музыка. Всхлипывающие поклонницы с огромными охапками алых роз вереницей подходили к гробу и о чем-то проникновенно говорили с худенькой пожилой женщиной, стоявшей около него. Нюша вдруг спохватилась, что потеряла Витька и вообще шла на другие похороны.
-Где ты ходишь?! – раздалось у нее за спиной. – Пошли прощаться с усопшим!
Витек ухватил Нюшу за руку и потащил к гробу Бельского.
-Погоди, мы куда идем? Ты уверен, что это наш покойник? – зашипела озадаченная Нюша, слабо сопротивляясь.
-Ну, конечно! Вот стоит тетушка – значит, это Катин муж!
Он подвел ее к гробу Бельского, где уже упомянутая пожилая женщина растерянно принимала соболезнования.
-Это его мать? – шепотом спросила Нюша у Витька.
-Нет! – огрызнулся Витек. - Тетушка, такое горе, такое горе… - Витек кинулся на шею женщине, оказавшейся мадам Капустюк.
-Витенька, спасибо, что ты пришел! А это твоя супруга? Катенька, бедняжка, слегла от горя…. Это ужасно, ужасно!..
Ошеломленная Нюша с трудом приходила в себя. Оказывается, Бельский был женат, да еще на Витьковской сестре…. «А я, оказывается, о нем ничего не знаю!» - подумала Нюша. Тут ей припомнились отношения, в которых состоял Бельский с Артуром Эдуардовичем, и она решила не думать вообще, чтобы не сойти с ума.

Поминки по Бельскому, оказавшемуся мужем Кати Капустюк, справляли в узком семейном кругу. Никто из театральных не поехал. Нюша с Витьком, как «члены семьи» погрузились в автобус, вместе с многочисленной родней. Ехать было недалеко – Капустюки жили рядом со станцией метро «Павелецкая».
В квартире, где какие-то женщины суетились, собирая на стол, стоял портрет Бельского в костюме Ромео, украшенный траурной ленточкой. Под портретом, безучастная ко всему, очень зареванная, сидела Настя Иванова. Нюша, у которой от удивления подкосились ноги, плюхнулась в ближайшее кресло.
«Она-то что тут делает?!» - подумала Нюша в смятении. Вдруг Витек, проявив неожиданную прыть кинулся к скорбевшей с криком:
-Катюша! Прими мои соболезнования! Такое горе!
Та зарыдала, а Нюша подумала: «Это, значит, не Настя, а та самая Катенька, которую надо подбодрить».
Оправившись от первого потрясения, Нюша поняла, что рыдающая девица была моложе Насти, но очень на нее похожа.
«У этого Бельского все бабы одинаковы, - подумала Нюша, некстати вспомнив Артура Эдуардовича. – Ну, что ж, подбадривать, так подбадривать».
Дождавшись, пока Витек, бормоча: «За упокой души раба божия в последний путь…», ретировался к столу, Нюша откашлялась и, подойдя к скорбящей, встала перед ней с выражением глубокой печали.
-Знаете, э… - обратилась она к рыдающей Кате, - я, в некотором смысле жена вот… - поняв, что зашла в тупик, она выпалила:
- Но я очень хорошо знала вашего мужа!
Катя слабо встрепенулась.
-Мы с ним вместе как бы… работали! – продолжала Нюша, воодушевляясь тем, что, кажется, взяла верный тон. – Такая потеря… Он был такой… такой…
Не дослушав, Катя вскочила и с рыданиями кинулась Нюше на шею. Чужие слезы заразительны – а кроме того, Катя с силой сжала ее больную руку – так что Нюша сама заревела в голос и минут через пять уже оказалась лучшей подругой вдовы.
Их дружба уже вошла в фазу утешительных объятий и поцелуев, когда Катя вдруг вновь издала горестный вопль, и устремилась к двери, вероятно, увидев что-то у Нюши за спиной. Нюше, соответственно, пришлось пятиться вместе с ней, ибо объятий вдова не размыкала. Шага через четыре Нюша почувствовала себя притиснутой к незнакомому лицу мужского пола – высокому, крепкому и, судя по запаху, недавно побритому. Катя же, душа Нюшу и упомянутое лицо в объятиях, истерически выкрикивала «Боря! Боренька!..», так что Нюша подумала, что вдова помешалась. Но когда у нее над ухом раздалось нежное: «Ну, малыш, ну, ты прямо как Кузя…», произнесенное до боли знакомым голосом, Нюша решила, что с головой не в порядке все-таки у нее самой. Нечеловеческим усилием скосив глаза, она поняла, что находится в объятиях своего принца, однако наслаждаться данным фактом ей мешала мысль, что, к сожалению повернуться к нему лицом для удобства объятий не получится: Катя Капустюк, несмотря на свою хрупкость, оказалась очень сильной. Развернуться не было никакой возможности, да и дышать-то было трудновато.
И вдруг ее как громом поразила мысль: «А он-то что тут делает?!» - и то ли от удушья, то ли от удивления, у Нюши потемнело в глазах, и она почувствовала, что падает.
Однако упасть ей не дали – вместо этого она вдруг оказалась на седьмом небе, ибо Бестиарий, почувствовав неладное, подхватил ее на руки.
-Девушка! Вы слышите меня? – озабоченно позвал он. – Ой…
Нюша и Бестиарий посмотрели друг на друга и хором воскликнули:
-А ты что здесь… - Бестиарий смутился и очень осторожно поставил Нюшу на пол. Минут десять ушло на бессвязные объяснения. Притихшая вдова озадаченно шмыгала носом. Выяснилось, что Нюша спутала Катю с Настей Ивановой совершенно не случайно: Катя оказалась Настиной младшей сестрой.
-А я тут как жена… с этим вот… - пробормотала Нюша.
-Ну а я, соответственно, как муж… - заключил Бестиарий.
-А эта стерва даже не пришла! – вдруг вновь разрыдалась Катя.
Утешая Катю вместе с Бестиарием Нюша поняла, что Настя – сволочь и стерва – уже несколько лет не общается с семьей: сегодня даже на похороны не пришла!
Примерно через четверть часа гнев безутешной вдовы на бездушную сестру поутих, но слезы не высохли: теперь она упоенно оплакивала свою вдовью судьбину, утверждала, что она одна на свете, и понимают ее только Нюша с Бестиарием. Сердобольная Нюша из солидарности всхлипывала.
Наконец, очевидно уставший от столь бурного проявления чувств Бестиарий, критически посмотрев на заплаканных женщин, деликатно кашлянул и произнес:
-Девушки, вам, наверное, нужно умыться. Холодной водой… Нельзя так много плакать. Это вредно… Слезами горю…
Нюша подумала, что она выглядит как Эллис Купер: растекшийся макияж мало кого красит. Она повлекла Катю в ванную, где они вместе последовали мудрому совету.

Глава 10

Нюша с силой хлопнула дверцей. Брезгливо оглянувшись назад, куда сгрузили Витька, она прошипела:
-Пидорас – он и есть пидорас!
Бестиарий не возражал, однако тему поддерживать не стал. Вырулив на Садовое кольцо, он уставился на дорогу с бесстрастием, достойным личного шофера Королевы Английской.
Нюша, злая на Витька, а, более того, на Бестиария (мог бы поддержать ее в праведном гневе), продолжала бурчать.
-Скотина пьяная!.. Воцерковленец хренов… Колбасой он, понимаешь, не закусывает, скоромного не вкушает… Я те покажу Великий Пост, гадина патлатая… «А давайте по-русски, на брудершафт…» Певчий наш… «Напою жену, обниму коня…» Урод!..
-Молчи, женщина, - подал голос задремавший было Витек. – «Да убоится жена мужа…»
-Какого мужа?! - Нюша вышла из себя. – Ты мне не муж, развелась я с тобой, с пидорасом. Знать тебя не хочу. Алкаш несчастный! Ты что на поминках устроил? Твоя бабушка в глубоком шоке!
-Тетушка – уточнил Витек заплетающимся языком.
-Мне это без разницы! Только, по-моему, у тебя теперь не только жены нет, но так же ни тетушки, ни бабушки, ни «кузины», - вообще никого! Ну, и кто ты после этого?!
-Я – сирота, - зарыдал Витек.
-Нюша, ну, хватит уже, - встрял Бестиарий, не выдержав роли, - успокойся, не дери себе нервы. Все равно он тебя сейчас не поймет.
-Ты его защищаешь?! – Нюша сменила мишень. – Конечно, не поймет. Он меня никогда не понимал! И не пытался! Мы уже восемь лет с ним в разводе – до него еще не дошло! И никогда не дойдет – потому, что он пидорас!
Окончив тираду, Нюша надулась и закурила. Бестиарий вежливо молчал. Казалось, скандал себя исчерпал, но тут подал голос Витек.
-Чмо!..и… Молчать… Что за манера семейные дела при посторонних… Вот приедем домой…
-Куда приедем?!!! – заверещала Нюша.
Бестиарий вздрогнул, машина дернулась и резко затормозила в опасной близости от фонарного столба. Сзади раздался визг тормозов, и мимо «Оки» очень медленно проплыла «БМВ», за рулем которой сидело очень бледное лицо кавказской национальности, а еще три таких же лица ошалело уставились на их машину с пассажирских мест. Судя по тому, как шевелились губы всех четырех лиц, на маму Бестиария напала икота.
Что удивительно, разборки не последовало.
-Ф-фух… - выдохнул Бестиарий. – Ты в следующий раз, как заорешь, предупреждай, ладно? А лучше не ори…
-Изззвини…
-Мменя укаачало, - подал голос Витек. – Даамой пааедем?
-Борь, ты можешь выкинуть его из машины? – деревянным голосом спросила Нюша.
-Нюш, ну, ты чего? - опешил Бестиарий. – Не переживай.
Из Нюшиных глаз градом покатились слезы. Через минуту она рыдала на груди у Бестиария, размазывая тушь по его белой рубашке.
-Тринадцать лет… За что?.. Видеть его не могу… И чего он ко мне таскается?! Пусть ваалит… по месту прописки…
-А где у него место прописки? – осторожно поинтересовался Бестиарий, вручая Нюше идеально отглаженный платок и высвобождая из ее пальцев свой изрядно пострадавший галстук.
-Да у него самого в Москве прекрасная квартира…. Волоколамское, дом 1….
-В том же доме, что и?..
-Да!.. Только подъезд другой… Не налево, а направо… На втором этаже…
Когда Нюша немного успокоилась, порешили на том, что Бестиарий завезет Нюшу домой, а потом доставит Витька по месту прописки.

Вытащив Витька из машины, Бестиарий попытался придать ему вертикальное положение и осведомился:
-А ключи-то у вас есть?
-В каармане… Я всегдаа с собой беру… - Витек зазвенел гигантской связкой ключей, и Бестиарий, наконец, понял, от чего его штаны так вздулись на заднице.
Ключей на связке было штук двадцать. К счастью, магнитный был только один, так что в подъезд попали быстро.
Перед дверью квартиры вышла заминка.
-Я не помню, блин, который, - пробормотал Витек, - на, попробуй…
Бестиарий прислонил Витька к стенке и взялся было примерять все ключи по очереди, но дверь неожиданно распахнулась.
На пороге стоял здоровенный, но совсем юный парень с глуповатым лицом и стрижкой ежиком.
-Тебе че надо? – юноша поиграл внушительными бицепсами. – Че, думал, никого дома нет? Вали отсюда, а то ща как навешаю… Ходят тут всякие…
Бестиарий смешался, но на выручку неожиданно пришел Витек. Он отлепился от своей стенки и просунул физиономию в дверь.
-Лёха, ты как со старшими разговариваешь? – медленно произнес он.
-Ой! Дядя Витя, а я думал, воры… - расслабился Лёха.
-Какие воры! Это Боря! - Витек попытался вдвинуться в дверь, однако, без посторонней помощи это не получилось. Общими усилиями Лёха и Бестиарий довели Витька до комнаты, судя по всему, гостиной, и уронили на установленный в нише кожаный диван.
-Дядь Вить, – суетился Лёха, - тут такое дело… Я это… съезжаю…
– Не части! - пробормотал Витек. - Кто съезжает? Куда съезжает…
-Ну, я съезжаю… Так я чего подумал: за май-то уплочено, а щас апрель…
-Ну?
-Ну так, пятьсот грина-то отдайте.
-Как – «отдайте»?
-Ну, я же в мае тут не буду жить!
-А кто тут будет жить? Я не понял, кто мне платить-то будет?
«Ну, началось… - устало подумал Бестиарий. – Вторая часть Марлезонского Балета… Два придурка. Оба хотят денег. Один конкретных, другой абстрактных. С мозгами плохо, значит, подерутся. А мне придется их разнимать. Потому что иначе будет мрачная бытовуха. Ну, полтора мужика я как-нибудь утихомирю, а вот еще одну вдову утешать…» - и Бестиарий смело подавил в зародыше малодушную мысль уйти по-английски.
Между тем, ситуация развивалась довольно мирно.
-Не знаю, дядь Вить, - пожал плечами Лёха, - я вам платить не могу: у меня нет пятьсот долларов в месяц.
-Погоди, - размышлял Витек. – Раньше было, а теперь нет?
-Да никогда, в натуре, не было! Я почему бабло-то взад и хочу!
-Стоп, - Витек потряс головой. – Ты меня не обманешь! Если не было, то как можно назад? И потом, я ж помню: ты мне платил. Как ты мог платить, если у тебя не было?
-Так не я ж платил!
-Ты мне деньги давал? Давал. Значит, платил! Давать деньги и платить – это одно и то же, - назидательно заключил Витек.
-Ну, дядь Вить, - вздохнул Лёха. – Ну, ёхайде! Я чиста отдавал. Вована бабки, он и платил. Пятьсот грина-то верните.
Витек задумался.
-Хм. Вован платил, а тебе верните… Не по-божески это. Он платил, ему и верну.
-Так нету Вована! – не сдавался Лёха. – Вован-то умер: вы мне верните!
-Как нету? Как умер?
«Не вернет», - подумал Бестиарий.
-Не морочь меня, - замахал руками Витек. – Умер – это Катин муж. Я на поминках был! Оплакивал усопшего! И вот он тоже! – Витек ткнул пальцем в сторону Бестиария.
-Не знаю, на каких вы были поминках, а Вована еще даже не похоронили, а он уж четвертый день, как помер. Даже тело Ленке из морга не отдают. Жопа полная. Какие уж тут поминки…
-Умер… - нахмурился Витек. – Ну, так надо помянуть, а то не по-божески. Надо водки. Лёха, сбегай!
До Лёхи, видимо дошло, что сегодня он не получит «пятьсот грина», однако идея выпить ему явно понравилась.
-Дядь Вить, не надо водки! Есть джин. «Бифитер».
-Это который елками воняет? – воодушевился Витек. – Давай, его сюда. Хотя и не по-русски. Не по-божески.
Лёха вытащил из-за дивана початую бутылку джина и достал три бокала из громоздкого серванта, за цветными стеклышками которого маячила изрядных размеров икона Николая Чудотворца.
«Новодел, наверное. Софрино», - машинально подумал Бестиарий.
Лёха тем временем разливал. Бестиарий думал было отказаться, но бокалы его заинтересовали, ибо это было не чешское стекло, а, явно что-то очень породистое, середины девятнадцатого века. «Да и вообще, какого черта? – подумал Бестиарий. – Имею я право выпить – и чтоб без мамы? А машину завтра заберу…» - и только поинтересовался:
-А тоник есть?
-Кока-кола и кефир, - ответил Лёха.
Бестиарий вежливо отказался.
Поминки по неизвестному Вовану происходили удивительно тихо, однако джин быстро закончился.
-Все же надо водки, а то не по-христиански, - изрек Витек.
-Дык вискарь еще есть, - икнул Лёха. - В серванте, за иконкой. Дядь Борь, достаньте.
Бестиарий, как самый трезвый, пробрался к серванту. Распахнув резную дверцу он обомлел.
«Ни хера себе!» – трезвея, подумал интеллигентный Бестиарий: замеченная им ранее «иконка» оказалась доской новгородского письма без поновлений, самое позднее, XVII века.
«Вот так квартирка… Интересно», - думал Бестиарий, нашаривая за «иконкой» бутылку «Джим Бима»
-Красивая у тебя икона, - обратился Бестиарий к Лёхе, вернувшись к компании. Впрочем, компании уже не было: Витек благополучно заснул.
-Да это так поплюшная: есть еще золотые и серебряные. Много. Даже с камушками! Кучу денег стоит, – жизнерадостно сообщил пьяный Лёха. – Только они Вована были. Теперь мои. Ну, не мои, то есть, Ленкины они теперь. Сеструхи. Вован-то умер. Хотите, покажу?
Бестиарий, понятно, хотел.
Лёха приволок откуда-то клетчатую челночную сумку и стал с гордым видом выкладывать на паркет иконы. В окладах, без окладов, с камнями, без камней, новгородского письма, палехского письма, византийского письма…. Притихший Бестиарий, сам удивляясь своей сдержанности только ошарашено кивал и повторял: «Да, да, очень красиво…» Он почувствовал, что не очень бы удивился, даже если бы Лёха достал из своей сумки Владимирскую Богоматерь.…
-Ну, есть еще рюмки разные, как в церкви, подсвечники, одеяльца такие вышитые, тоже красивые… Ну и так, по мелочи: один придурок из второго подъезда натащил, а Вован покупал… Н-да… Ну, все, писец, теперь мальчик без бутылки останется, потому как его барахло никому задаром не надо. Это только Вована от всякого старого хлама трясло, упокой, господи, его душу….
Бестиарий залпом выпил свой бокал и налил им с Лёхой еще по порции.
-А мелочь можно посмотреть? – спросил он.
-Дык смотрите, дядь Борь, - небрежно отозвался Лёха. – только там почти все некрасивое. Один камушек-то всего, а так все больше побрякушки: ф?рфор и картинки маленькие…
Отхлебнув виски, Лёха вытащил из сумки целлофановый пакетик и вытряхнул его содержимое на стол.
«Побрякушками» он называл несколько миниатюр XVIII века, инкрустированную перламутром табакерку, серебряные часы с изумрудом карата на три и массивный мужской перстень с удивительной геммой. Перстень заинтересовал Бестиария больше всего: это была довольно крупная трехслойная камея с двумя профилями – мужским и женским, - оправленная в потемневшее серебро. Интересной особенностью было то, что женский профиль был темным, а мужской - светлым. В перстень была засунута свернутая в трубочку визитка. Чтобы посмотреть реверс камеи, Бестиарий вытащил бумажку. На обратной стороне геммы была выгравирована монограмма «А. И.». Что-то во всем этом было смутно знакомое. Но вот что?..
-Дядь Борь, - толкнул его в бок заскучавший Лёха, - бросьте вы этот ф?рфор, давайте лучше выпьем!
Бестиарий положил кольцо на стол, и хозяин сгреб «безделушки» обратно в пакет, приговаривая:
-И чего вы к этому старью приклеились? Я бы такое ни в жисть носить не стал: то ли дело у метро, у ювелирке: кольцо золотое есть, с печаткой. Вот мне дядя Витя отдаст пятьсот грина – я себе и куплю. А то это все Ленкино…. А с висками кока-колу надо пить, - добавил Лёха, утащив сумку в другую комнату. – У меня есть, холодная, в стеклянных бутылках.
-Ага, - сказал Бестиарий и машинально выпил еще бокал виски.

Домой Бестиарий явился под утро.

Глава 11

Нюша была готова взорваться как триста тонн тротила: ее опять разбудили!!! В девять часов утра позвонила костюмерша Женя и елейным голосом сообщила, что она только что вспомнила о том, что Нюшин «великолепный траур» необходимо срочно доставить в театр. Потому что сегодня назначена ночная репетиция в костюмах, вызываются проститутки, а то, представляешь, какой ужас! – продюсеры приезжают из Израиля, на гастроли везти хотят, а с этим проститутками вечная лажа, ну ты же знаешь…. Так что, сама понимаешь, костюм очень нужен…. Она, Женя, будет сегодня… не знает, когда будет, ну, во второй половине дня, поэтому пусть Нюша ловит ее в театре, чмок, чмок….
Нюша, тихонечко скрежеща зубами, ответила Жене в тон, что, мол, конечно, если костюм проститутки так нужен, она его привезет, но, ей-богу, не понятно, почему, если репетиция ночная, нужно звонить в девять утра?!
Тем не менее, спать уже не хотелось. Глянув на календарь, Нюша прикинула, что сегодня, по случаю воскресного дня, утром в метро не будет слишком людно, а потому лучше всего, решила она, будет отвезти этот несчастный траур в театр прямо сейчас и больше об этом не думать.
На сборы ушло часа полтора: очень мешала больная рука – ни душ принять по-человечески, ни волосы уложить. Она уже дошнуровывала кроссовки, когда вновь зазвонил телефон.
-Ой Нюша, ты не ушла еще? Слава богу, - радостно воскликнула Женя. – Прости, я все перепутала: не привози костюм сегодня, я тебя умоляю!
-Что еще?! – прошипела Нюша, вспомнив, каких трудов ей стоило собраться.
-Да ты понимаешь… Продюсеры-то приезжают, надо ведь сцену покрасить – так что репетиции сегодня не будет.
-И почему это мешает привезти костюм?
-Так сцену же красят!
-И что?
-Так воняет же в театре!
-Ну и?
-Ну и Светлана Ивановна злая будет: ей в вонище сидеть!
-А при чем тут Светлана Ивановна?
-Костюм-то ты на вахте оставишь. И если бы ты одна… А то мы всех «проституток» на похороны раздали, а у нас их пятнадцать штук. Я как раз сейчас девчонок ловлю, чтобы не привозили. Представляешь: на вахте пятнадцать пакетов – а еще туфли, шляпы, кое-кто боа взял… Меня Светлана Ивановна сожрет. Ну, разговаривать точно месяц не будет….
-А почему на вахте? Ты что, сама не можешь забрать эти дурацкие костюмы?
-Ну, что ты! – возмутилась Женя. - Я вообще не приеду! У меня же на нитру аллергия!
-Ах аллергия?!.. – воскликнула Нюша и швырнула трубку.
«Аллергия у нее! Ты подумай!.. – внутренне кипела Нюша. – Разбудила, подняла – а теперь у нее аллергия! Нитрой воняет! Подумаешь, у меня тоже воняет, ну и что? Вот нарочно привезу…»
Она уже принялась открывать входную дверь, как опять зазвонил телефон.
-Что еще? – гаркнула Нюша, подняв трубку.
-Здравствуй, любовь моя! – это был Антон. – Я хочу вас спросить, больная Петрова…
-Сам ты больной!.. – огрызнулась Нюша.
-И тем не менее. Я тебя второй день ловлю. Перевязку делать будем или как?
-Зачем? – Нюша определенно плохо соображала.
-Вообще-то это стандартная процедура. Чтоб ты знала, повязку нужно менять не реже, чем раз в два дня. Но можно не менять вообще, если ты хочешь гангрену. Хочешь гангрену?
-Вообще-то, не очень… - вздохнула Нюша. – Извини, что я гавкаю: мне тут одна дура звонила….
-Лирика потом, - прервал ее Антон. – Прошу пожаловать в морг, там и расскажешь.
-А заключение? – обнаглела Нюша.
-Сперва лечение, - парировал Антон и отключился.
«Ну, хотя бы оделась, - подумала Нюша. – А то бы еще причесываться пришлось».
Нюша запиннула пакет с трауром в угол и отправилась в морг – на перевязку.

На сердце у Лидии Михайловны было неспокойно. Ее бестолковая дочь совсем забросила бедного мальчика, а теперь и вовсе отдала его чужим людям, которые наверняка его не вычесывают. И все она врет, что у нее в квартире чем-то пахнет – просто она не любит животных!
Лидия Михайловна выехала из дома в десять утра. Всю дорогу до Нюшиного дома она сочиняла гневную речь о том, что мы в ответе за тех, кого приручаем, а подарить Нюше кота было роковой ошибкой. Мол, Нюша – безответственная и совсем не заботится о мальчике, поэтому всем будет лучше, если мамочка заберет бедненького Хрюпсика к себе, а дочь оттащит переноску в родительский дом или, в крайнем случае, делегирует своего придурка – Лидия Михайловна ради такого случая даже согласна потерпеть его общество.
С воинственным видом открыв дверь своим ключом, Лидия Михайловна обнаружила, что бестолковой дочери нет дома. И мальчик (Хрюпсик) и придурок (Витек), впрочем, тоже отсутствовали. «Какой бардак!» - подумала Лидия Михайловна, оглядев Нюшину квартиру, и открыла холодильник. На полке стояла едва початая пятилитровая кастрюля борща.
«Вот и вари ей супы! Небось одни чипсы жрет и в дорогих Макдональдсах питается!» - подумала Лидия Михайловна и решила сварить какао. Все ингредиенты она предусмотрительно принесла с собой.
Только она сняла какао с огня, как в дверь позвонили, и Лидия Михайловна прямо с кофейником в руке отправилась открывать. На пороге возвышалась величественная седовласая дама с огромным шоколадным пирогом в руках.
-Добрый день, это квартира Инессы Петровой, - то ли спросила, то ли провозгласила дама. – А вы, без сомнения, ее мама.
-Да… - оторопела Лидия Михайловна. – А что она натворила?
Мария Ивановна, - а это была именно она, - слегка приподняла брови. Это видимо означало: разве такая милая девушка, как Инесса может что-то натворить?
-Напротив, я принесла ей пирог! – возразила Мария Ивановна. – Я хотела поговорить с ней о ее прелестном питомце. Мне бы так хотелось, чтобы он погостил у меня еще немного: очаровательное пушистое существо – и такой аппетит!
-Так это вам она отдала моего мальчика! – Лидия Михайловна приготовилась к бою.
-Вашего?.. Ах, ну да Инесса говорила…. У вас же питомник!.. Вы же заводчик! – очаровательно улыбнулась Мария Ивановна.
-Заводчик? – переспросила Лидия Михайловна, подумав, что кошек у нее действительно завелось уже шесть штук, половина из них коты, а одна кошка вот-вот окотится. «Наверное, это уже питомник!» - решила она и гордо кивнула. – Да, я заводчик!
-Ах, как интересно! – оживилась Мария Ивановна. – И все ваши кошки такие же красавицы, как Ксавье?
-Кса-что? – не поняла Лидия Михайловна.
-Инессин Ксавье! – пояснила Мария Ивановна. – У него такая великолепная шерсть!..
-Да, кстати, а Нюша дала вам пуходралку, если уж отдала вам мальчика?
-На время! На время… не беспокойтесь!.. Хотя я была бы рада… - Мария Ивановна замечталась. – Но что, простите, она должна была мне дать?
-Пуходралку! Котов надо чесать! – декларировала Лидия Михайловна.
-Чесать? Я причесывала его щеткой для волос. Он, конечно, был недоволен, но я старалась быть непреклонной: я подумала, что, если такая длинная шерсть спутается, будут колтуны.
Лидия Михайловна почувствовала в Марии Ивановне родственную душу.
-Вот именно! Чесать, чесать и чесать! Но пуходралкой гораздо удобнее и быстрее!
-Надо же! – восхитилась Мария Ивановна. – А не могли бы вы снабдить меня этой пуходралкой? И… возможно… у вас найдется пара свободных минут… - Мария Ивановна смутилась. – Я никогда не видела, как пользуются пуходралкой…
-Ну, конечно, пойдемте, покажу! Вы далеко живете? А то, может быть, сначала какао выпьем? Вот, горячее! – Лидия Михайловна продемонстрировала кофейник.
-Мы можем вместе с какао подняться ко мне! – обрадовалась Мария Ивановна. – У меня есть меренги, круассаны и домашний наполеон. Я, знаете ли, кулинарничаю… А пирог можно оставить Инессе!
-Нечего! – усмехнулась Лидия Михайловна, захлопывая дверь. – Она худеет!
Дамы начали подниматься по лестнице.
-О! – вспомнила Мария Ивановна. – Мы же не познакомились! Я Мария Ивановна, а как вас зовут?
-Лидия Михайловна.
-Очаровательно…

Нюша возвращалась с перевязки в приподнятом настроении: обещанный поцелуй Антоша получил, и нельзя сказать, что это было неприятно. Заключение о причине смерти Бориса Белизона было написано и передано следствию, так что, каждому по труду.
«Все-таки он хороший, даже лука сегодня не ел, - подумала Нюша, вспоминая поцелуй, отдающий корицей с мятой, - кажется он меня действительно любит… И все-таки он пидорас! В гробу я видала Астраханскую область!..» - Антон, страстный рыбак, большую часть своего жалования тративший на разнообразные снасти, запечатлев на Нюшиных устах страстный поцелуй, пригласил ее в отпуск куда-то на острова в устье Волги, потому что нет большего удовольствия, чем поймать большого осетра, и она, Нюша, обязательно должна это удовольствие испытать, видите ли!!!
Размышляя об осетрах, Нюша шла по Ленинградскому парку. Она уже подходила к дому, когда ее глазам предстала удивительная картина. На освещенной солнцем лавочке, вытянувшись во весь рост и положив на лоб стеклянную бутылку с минеральной водой, лежал ее Сказочный Принц, то есть Бестиарий, - и спал! Степа, перемотанный бинтами, неподвижно возлежал у изголовья, похожий то ли на Сфинкса, то ли на собачью мумию. Тощенькие Кузя и Геля, бродившие по лавочке, то и дело наступая на Бестиария, наводили на мысль о шакалах Анубиса. Бестиарий выглядел соответственно.
«В гроб краше кладут, - некстати подумала Нюша. – Может, ему плохо?»
-Боря… Борь… - окликнула она.
Бестиарий застонал и зашевелился.
-Боже, боже… - Бестиарий открыл мутные глаза. До Нюши вдруг дошло от чего ему плохо.
-Интересно ты гуляешь, - покачала головой Нюша. – И в такое время…
-А который час?..
Нюша посмотрела на часы.
-Московское время – 14.12, - сообщила она.
-Бедные собаки! – Бестиарий героически сел. – Знаешь, часов в семь утра я пытался с ними бегать…
-Лучше бы пива выпил.
-Я пил. В пять утра. У метро, – Бестиарий схватился за голову. – Зачем я это сделал?! О, господи, господи….
-Погоди. Ты вчера Витька до дома провожал.
-Вот именно…
-Понятно, - Нюша взяла строгий тон. – Что пили?
-Джин… - стал вспоминать Бестиарий. – Виски… Кока-колу… Пиво я уже говорил…
-Ты пил с Витьком?! – ужаснулась Нюша.
-Витек после джина заснул. Мы с Лёхой иконы смотрели… Виски пили… Потом он меня провожал, и мы у метро еще пиво… «Балтику»… «Девятку»… Зачем?!..
-Далось тебе это пиво!!! Кто такой Лёха?! Какие иконы? Где вы их смотрели? Что за бред?!
-Лёха – это мальчик такой… У Витька квартиру снимает. Там же и иконы смотрели… - Бестиарий жадно припал к бутылке с водой.
-Ах, у Витька! – саркастически сказала Нюша. – Не иначе Витьковского письма….
-Не… Не Витьковского, - покачал головой Бестиарий. – Палехского… новгородского… византийского….
-Чего? У Витька таких не было!
-А это не у Витька! Это у них Вован умер…
-Так! Щас лечиться будем, – прервала его Нюша. – Сиди здесь, я пошла за пивом!
-Пожалуйста, только не пиво… - простонал Бестиарий.
-Хорошо, джин-тоник. Сейчас я вернусь, и ты мне все расскажешь!
Уже уходя, она обернулась и добавила:
-Хорошо, что Степа такой страшный: только поэтому тебя не ограбили!

-…Вот такие встречаются интересные Вованы, - заключил примерно через час Бестиарий уже окрепший настолько, что его вполне можно было показывать Марии Ивановне.
-Утюгова на него нету! Они же явно этими иконами торгуют и квартиру-то, наверное, сняли именно для этого, – задумчиво произнесла Нюша. – Краденое все, небось!
-Ну нет, столько не сопрешь! – возразил Бестиарий. – А потом, посадить такого кретина, как Лёха, чтобы сторожить краденое, мог только слабоумный. Ну, ты подумай: он меня знал минут двадцать и весь иконостас передо мной выложил! А Вован этот, царствие ему небесное, слабоумным явно не был: судя по тому, какие это были иконы и сколько!
-А может, подделки?
-Знаешь, я, конечно был пьян... Но во-первых, я, все-таки, искусствовед, и, смею надеяться, довольно приличный. И потом, купить у бабушки по дешевке старую икону значительно дешевле, чем сделать грамотную копию, - не то, что подделку. А коллекционеру подделку впаривать опасно – да и зачем подделывать неизвестные иконы?
-Интересно, а наш воцерковленец в курсе?
-Едва ли! Твой… хм… бывший муж деньги любит, так что, если бы он знал масштабы бизнеса, он брал бы с Вована за постой не «пятьсот грина», – Бестиарий отправил банку из-под джин-тоника в урну с точностью Майкла Джордана и потянулся.
-Выздоровел? – поинтересовалась Нюша. – Это тебе не бег трусцой…
-Слушай, я что-то давно Гелю не видел… - напрягся Бестиарий. – Впрочем, и Кузи не видать…
-А Степина судьба тебя не беспокоит?
Не сговариваясь, Нюша и Бестиарий вскочили и принялись орать дурными голосами: «Степа! Геля! Кузя!». Однако, осмотревшись, они поняли, что зря нарушали общественное спокойствие: неподалеку от лавочки обнаружилась живописнейшая помойка, в которой с увлечением рылись все три собаки. Даже истошные призывы любимого хозяина не произвели на них никакого впечатления.
-Ах вы, твари! – взревел Бестиарий, устремившись к помойке. – У вас же диета!
Перепуганные Геля и Кузя бросились врассыпную, а Степа, обрадованный тем, что любимый хозяин вернулся в мир живых, в восторге кинулся ему на шею, влепил ему смачное безе и непоправимо изгадил траурный костюм, который Бестиарий со вчерашнего дня не удосужился переменить.
-Ах ты, сука!.. – несправедливо упрекнул его Бестиарий. Пес продолжал изъявление верноподданнических чувств.
-Нюша, пожалуйста, поймай остальных, - взмолился Бестиарий, держа Степу за уши и уворачиваясь от его страстных поцелуев.
-Ты хочешь сказать, что ты его поймал? – ухмыльнулась Нюша. Она схватила со скамейки Степин поводок, пристегнула его к ошейнику и, не придумав ничего лучшего, зычно рявкнула «Рядом!». Степа, паче чаяния, успокоился, видимо размышляя, рядом с кем он должен оказаться, и преданно замер между Нюшей и Бестиарием. Возле Степы откуда ни возьмись материализовалась Кузя и последовала его примеру. Так же неожиданно появилась Геля и, задорно свесив язык, присела, ожидая, что ее кто-нибудь возьмет на руки.
-Ни фига себе! – сказал Бестиарий и сел на бордюр. Геля тут же полезла ему на колени. – Ты великий кинолог.
-Тебе бы переодеться, - заметила Нюша.
-Мне бы собак до дому довести, - слабо отмахнулся Бестиарий.
Великий кинолог, то есть, Нюша сжалилась над опять позеленевшим принцем и предложила свою помощь в эскортировании собак до дома.

В квартире Ивановых проходил светский раут. Лидия Михайловна и Мария Ивановна, ополовинив шоколадный пирог, вели занимательную беседу и, обсудив, кошек, искусство и гипертонию, уже перешли к методам омоложения организма при помощи сырой свеклы, когда у входной двери раздался грохот и заливистый Степин лай, после чего в гостиную, где они заседали, влетели все три собаки. Кузя всем телом прильнула к растянувшемуся на полу обожравшемуся Хрюпсику, а Степа и Геля преданно замерли у чайного стола, вращая хвостами.
-Ой, какие хорошенькие! – восхитилась Лидия Михайловна, протягивая руки к Степе. – Пёса, дай я тебя поглажу…. Мусенька, вы тоже заводчик?
Из сказанного явствовало, что Лидия Михайловна решила, что заводчик – это человек, который завел много животных.
-А… это Бестиарий!.. – Небрежно отозвалась Мария Ивановна.
-Странно, - удивилась Лидия Михайловна, - а я думала, что когда много собак – это свора, а не бестиарий.
-Да нет же, Лидуся! – воскликнула Мария Ивановна. – Это пришел Бестиарий, мой сын!
-Сын? – оживилась Лидия Михайловна, и, поднявшись из кресла, устремилась в прихожую. – Ой, как интересно!
К своему удивлению, Лидия Михайловна обнаружила в прихожей собственную дочь, неуклюже стаскивающую кроссовки одной рукой - и никакого сына!
-Нюша?!
-Мама?!!! – удивление мамы не шло ни в какое сравнение с Нюшиным. Дочь уронила кроссовки и села на пол. – Что ты здесь делаешь?!
-Привет, мы твой пирог уже почти съели, - ответила Лидия Михайловна, игнорируя вопрос. - А где сын?
-Инесса, право же, где Бестиарий? – поддержала маму Мария Ивановна, появляясь в дверях. Нюша растерянно ткнула пальцем в дверь напротив.
-Бестиарий! – зычно возвестила Мария Ивановна, направляясь к указанной двери. – Ты чудовище! Оставил гостью в прихожей одну и даже не дал ей стула… - Мария Ивановна распахнула дверь и осеклась. Взору трех изумленных женщин предстал Бестиарий. В одних трусах. – Это ни на что не похоже, - констатировала Мария Ивановна.
Лидия Михайловна, подумав, что это очень даже похоже – на статую Давида работы Микеланджело, – радостно выразила свою догадку:
-Это сын!
-Да, - с иронией произнесла Мария Ивановна, скрещивая руки на груди, - это мой сын. Познакомьтесь, Лидуся, это Бестиарий.
Бестиарий неловко поклонился, одновременно судорожно натягивая джинсы.
-Это его так зовут? – Лидия Михайловна почему-то адресовала свой вопрос к Нюше. Та утвердительно кивнула. – А как же сокращенно? – обратилась Лидия Михайловна к самому Бестиарию. – Беша? Как моего старшего кота? – Лидия Михайловна была в восторге от своего предположения.
Нюша сидя на полу, нервически захихикала.
-Если можно, Боря, - поперхнулся Бестиарий и посмотрел на Нюшу укоризненно.
-Бестиарий!.. – начала было Мария Ивановна.
-Мама, - прервал ее почтительный сын, опасаясь разборок по поводу имени. – Степа испортил мой костюм.
-Но это же не повод ходить голым!
-Я как раз переодевался… - Натянув рубашку через голову, он протиснулся мимо матери в прихожую.
-По-моему, ты уже переоделся, - раздраженно отозвалась Мария Ивановна, критически разглядывая сына, облаченного в мятые джинсы и клетчатую рубашку. – Так что изволь объяснить, где ты был сегодня ночью.
Бестиарий, видимо вспомнив пиво, поморщился и, понимая, что рассказывать об этом маме, наверное, не стоит, беспомощно оглянулся на Нюшу. Та, всей душой желая помочь, но зная, что упоминать Витька при Лидии Михайловне небезопасно, судорожно соображала, что бы такое придумать.
-Видите ли, Мария Ивановна, - заблеяла Нюша. - Машина… э… в общем, он помогал мне в одном деле… - и поняв, что не сможет быстро сочинить, в каком именно, выпалила. - И мы еще не закончили!
С этими словами Нюша впрыгнула в кроссовки, ухватила Бестиария за руку и потянула к двери.
-Да! Мам, я… мы пошли… Нам надо! – Бестиарий, радуясь тому, что его спасли, пытался натянуть зашнурованные ботинки.
Не прошло и минуты, как дверь захлопнулась и ошеломленные мамы остались один на один.
-В каком еще деле?.. – запоздало удивилась Мария Ивановна. – Что за дела могут быть ночью?
-Муся!.. – Лидия Михайловна лукаво улыбнулась.
Мамы переглянулись.
-Вы думаете? – встрепенулась Мария Ивановна.
-А что? Он парень, она девушка, - пожала плечами Лидия Михайловна, - вполне естественно!
-Замечательно!..
В процессе обсуждения свадебных нарядов и проблем воспитания будущих внуков мамы перешли на «ты».

-Спасибо! – прочувствованно произнес Бестиарий, когда они с Нюшей ссыпались по лестнице на второй этаж.
-Чуть что обращайся! – улыбнулась Нюша, открывая дверь своей квартиры. Они пошли на кухню. – Извини за бардак, я… Кстати у нас действительно есть дело! Я ж из морга.
-Да ну? – Бестиарий мгновенно все понял. Утренней хвори как не бывало.
-Ну да! – торжествующе воскликнула Нюша, включая чайник. – Заключение у Утюгова на столе, так что надо Андрюше звонить, чтобы он свои ходатайства сочинял…
-Ага, - согласился Бестиарий. – Интересно, а навестить-то Артура Эдуардовича можно?
-Вот Андрюше позвоним, заодно и спросим!